— Привет, Фиалка, — парень остановился рядом. Я нервно усмехнулась, не понимая, чему удивлена больше — видеть его здесь или тому, что он назвал меня прозвищем, которое придумал вчера Остап.

— Почему Фиалка?

Молотов почесал задумчиво затылок.

— Так Бар-кафе тебя так назвал. Весь вечер уши нам жужжал о новенькой девчонке в части. Я это… — он вдруг замялся, смутившись.

— В общем оставили меня в части, комбат Громов взял сержантом в роту. Так что спасибо тебе, Фиалка.

Он потянулся и заключил меня в медвежьи объятия. А я как стояла, так и осталась стоять на месте, словно столб соляной, позволяя парню обнимать себя.

— У нас теперь один-один, — улыбнулась ему. — Ты спас меня, а я тебя.

Молот кивнул.

— Ладно, увидимся чуть позже, — парень помахал рукой и сорвался в сторону солдат.

Чуть вдалеке я заметила Остапа в компании других бойцов. Он помахал мне, подмигнув. Я снова покраснела. Опустив глаза, побежала в кабинет Грома.

Меня переполняло счастье. Спас! Все-таки Гром только с виду такой жесткий и злой, на самом деле у него доброе сердце!

Его дверь была открыта. Бросив на стол сумку, я на всех порах вбежала в кабинет и увидев комбата, сидящего за рабочим столом, набрала побольше воздуха в грудь и выпалила.

— Товарищ комбат, вы самый лучший на свете!

Он поднял на меня глаза, и в этот момент я услышала откуда-то сбоку мужское покашливание. С замершим сердцем повернулась на звук. На диване по правой стороне от меня восседал командир полка. Оверьянов пытался спрятать свой смех за кашлем, но у него это плохо получалось.

Господи, как стыдно то.

— Ой, — только и смогла выдавить из себя. Он еще больше рассмеялся.

— Рядовой Счастливцева, — попытался проговорить сквозь смех.

— Извините, товарищ… — я запнулась, силясь вспомнить его звание. Пауза стала слишком неприлично долгой.

— Капитан? — слетело вопросительное с губ.

Смех прекратился. Оверьянов вдруг стал красным, как помидор.

— Значит так, Громов, — он повернулся к комбату. — Мало того, что твои бойцы звания воинские не знают, так еще и обращаются не по уставу. Ну-ка, включай эту красотку в ротные занятия под командованием Грызунова. Когда у нас ближайшие начинаются?

— В конце следующей недели, — сдавленно проговорил Гром.

Оверьянов поднялся с дивана.

— Ну и отлично, я беру это под свой контроль.

О, господи. Хуже просто не может быть…

Как только дверь за командиром полка закрывалась, я продолжила стоять неподвижно. Не то, что посмотреть на Грома, я вдох сделать боялась. Усиленно рассматривала свои начищенные утром туфли.

— Вит, — раздалось его тихое.

— М? — все еще не смотрю на него.

— Так что ты там говорила? Тебя перебили.

В его голосе слышится смех. Разве может такое быть? Наконец-то набираюсь храбрости, и поднимаю на него глаза. Гром улыбается. Сидит в кресле, весь довольный собой, щурясь от солнечных лучей. Подумать только, ходячая гроза Громов в хорошем настроении.

— Хотела спасибо сказать за Молота.

— А, — усмехнулся. — Благодарность принимаю.

Снова повисла тишина. Я смотрела на него, и глазам своим поверить не могла. Как, оказывается, ему улыбка идет. А эта ямочка на щеке… От его взгляда по коже бежали мурашки.

— Садись, чего стоишь. Сейчас будем принимать у тебя экзамен.

А вот эта фраза убила напрочь все волшебство момента. Мне стало так обидно, что не сдержала порыва.

— Ну что вы за человек, товарищ комбат! Я вам тут можно сказать, в любви призналась, а вы все про экзамен свой. Ну нельзя же так….

— Счастливцева… — перебил мой монолог, ехидно выгнув бровь. — Не выучила, да?

Соврать или нет? Эх, была-не была.

— Не-а.

Он нахмурился.

— Счастливцева, я же предупреждал тебя. Уволю…

— Знаете что, товарищ комбат! У меня в комнате невозможно ничего учить! Там постоянный шум! Может вы и можете, а я нет. Так что, я не выучила. Пыталась, но не смогла.

Он замолчал. Посмотрел на меня задумчиво. А потом просто взял и поднялся с кресла, направившись к выходу.

— Идем.

— Куда? — я смотрела на него во все глаза и не могла понять, шутит он или нет.

— Идем, говорю, — Гром надел фуражку и приоткрыл для меня дверь. Я не шелохнулась. Тогда он приблизился, и, схватив меня под локоть, потащил из кабинета.