Шрифт:
Дело, зачастую, даже не в искажённом восприятии (что мы воспринимаем какие-то свои 40% поступающей информации, что мы не можем читать или понять свой сублимальный мир) и даже не в том, что вносим сущности во всё что видим…
Мы теряем рассудок не только из-за того, что у нас есть бессознательное восприятие вещей, да и не потому, что оказываемся часто неправы в своих закоренелых убеждениях…
Это всё заставляет нас не потерять рассудок от объёма информации поступающей в настоящем. Но одного этого знать недостаточно, только не для этой книги.
Есть кое-что заставляющее сойти с ума, поехать головой далеко и надолго…
Это что-то создаёт цельность бытия, складность вашей личной истории…
Но при любом удачном случае заставит вас потерять рассудок.
Давайте разбираться!?
Безупречные категории.
Как бы странно не казалось, придётся начать с того, с чего закончили предыдущую главу.
Как только мы вносим сущность, происходит нечто странное.
Добро и зло.
Наука и религия.
Философия и безграмотность.
Злодей и герой.
Продавец и покупатель.
Что мы делаем? Строим безупречные категории, вешаем ярлыки. А есть ли та сущность, которой вы наделили то или иное явление, или предмет? Разумное существо не может рассматривать каждый объект как нечто уникальное. Мы именно это и делаем. Ярлык повесили на предмет, но рассматриваем раз за разом в отрыве от всего. От всех закономерностей…
После или вследствие?
Скрепляя всё жёстким причинно-следственным каркасом мы закрываем вопрос. Гибкость суждений и мышления в целом пропадает.
Вопрос о добре и зле, герое и паразите, науке и религии и так далее. А зачем думать и страдать, если и так всё ясно! Там свои, а там чужие.
В идеальном мире мы не думали бы о явлении причинности как таковом, но имеем что имеем.
Причинность бытия и поведения живых существ это наука не из лёгких. Тут и опыты Павлова напрашиваются и опыты Ухтомского, и много кого еще. Чего стоит только Эксперимент Скиннера 16 когда голуби принимали за сигнал к «лакомству» что угодно (хотя давали еду без какой-либо логики).
16
Фредрик Скиннер соорудил ящик, помещал в него крысу или голубя, исследовал этим «суверенное поведение» (определение которому дал сам). Голодное животное сажали в ящик и давали ему еду через одинаковые промежутки времени, награда никак не была связанна с поведением голубя или крысы. Через некоторое время заметили, что «подопытные» выполняют одни и те же «свои» действия (тыкали в угол клетки, крутились по часовой стрелке, прыгали и так далее). Случайное действие, которое изначально совпало с едой (поощрением), стало некоторым рефлексом, который животное повторяет из раза в раз, ожидая повторения лакомства.
Вспомнив допамин, мы также будем отчасти правы – он регулирует настроение и является предвосхищением поощрения. Также этот гормон может нас интересовать как усилитель интерпретационной активности, как подтверждение физической зависимости нашего рассудка и, якобы, здравого смысла. Гормональная составляющая нас это существенное усложнение итак непростых абстракций. Просто важно знать, что у всего что обсуждаем есть материальная часть, которая не расходится с нашими предположениями.
Перед тем как понять, а как же наш «великий и ужасный» разум создаёт всё что мы называем целостной историей и причинно-следственным каркасом, нужно объясниться. Что же такое сознание в широком смысле с научной точки зрения?
Мы можем петь дифирамбы о нашем великом разуме, причём абсолютно не понимая темы. Всё что говорит научный мир – это лишь концепции и абстракции. Сложно описать сознание сознанием, мышление мышлением, сути не меняет.
Нейробиология говорит о том, что сознание не единый и общий процесс. Сознание в широком смысле – это совокупность всех модулей, которые «сообща» и как-то по своему строят специализированные системы, каждая из которых предназначена для конкретного нервного процесса. К сознанию в широком смысле (или мышлению) вернёмся чуть позже в главе.
Факт в том, что мозг, для описания процессов в нём же, пытаются делить на части (абстрактно, не всегда верно, иногда и без каких-либо конкретных целей, но с завидным постоянством).
Ответить на наши вопросы может помочь так называемая концепция «расщеплённого мозга». Говорить начали о ней с 1976 года, но расцвет идеи пришёлся на отдельного учёного. Майкл Газзанига еще на студенческой скамье стал интересоваться исследованиями регенерации нервов при операциях по расщеплению мозолистого тела. Две половины мозга оставались связаны между собой через ствол. Целью процедуры ставили – избавление людей от эпилепсии.
Правая часть мозга управляет левой кистью; собирает информацию левый глаз; лучше выполняет зрительно-пространственные задачи (левая рука могла сложить без труда цветные кубики так, чтобы воспроизвести их порядок с картинки); левая рука может рисовать объёмные картинки, но не слова.
Левая часть мозга управляет правой кистью; собирает информацию правый глаз; не может нарисовать картинку, но отлично пишет слова; специализируется на языке, речи и разумном поведении.
Поначалу всё происходило как и должно. Левое полушарие отвечало за интеллект, а правое за «интуицию» и чувственное состояние.