— Я не Сара Джейн, — покачала головой Катерина и закрыла дверь.

Компьютер давным-давно ушел в спящий режим. Катерина некоторое время соображала, зачем он вообще был включен, потом положила диск в карман, тут же забыла о нем и поплелась в кухню.

— Нужно поговорить с его родителями, — бормотала она, бестолково передвигая вещи с места на место. — Или с родителями родителей… Или не нужно? Или не с ними… А еще мне очень-очень нужно крепкого чаю… Да когда ж ты закипишь, скотина?! Ой… Если на плите — сахарница, то где же чайник?..

А потом пропавший чайник и обгоревшая сахарница стали абсолютно не важны, потому что из комнаты раздался странный шум и завывание.

Она ворвалась в комнату почти без потерь, только разбила чашку, опрокинула два стула и больно ушиблась о дверной косяк.

— Уйди с ковра, — бросил ей Сам, на мгновение выключив пылесос, и снова вернулся к работе. Катерина привалилась к двери и медленно сползла на пол. Домовой опять выключил пылесос, на сей раз — чтобы отчитать Хлюпа, который вылил на ковер слишком много шампуня.

— Знаете, что я думаю… — сказала Катерина.

— Что надо купить еще шампуня? — предположил Хлюп.

— Что надо захоронить этот ковер к чертовой бабушке, а дом проверить счетчиком Гейгера, — проворчал Сам.

— Что вы — самые-самые замечательные пришельцы на свете. Именно такие, каких я заслуживаю, и никаких других мне не надо!

Некоторое время в комнате было тихо.

— Будешь есть конфеты, которые принес гость? — спросил наконец домовой. — Не будешь? Тогда я съем. И, кстати: вынь уже чайник из морозилки.

Если прислушаться к дверному звонку внимательно, можно многое сказать о звонящем. Вот сейчас, например, на кнопку нажимал кто-то пожилой и аккуратный. А еще этот кто-то был очень зол — непостижимым образом звонок приобрел интонации бормашины. "Добрый день, Елениванна," — бормотала Катерина, отпирая дверь. — "Надеюсь, с Мишей все в по…"

— С Мишей явно что-то не так! — рявкнула соседка вместо приветствия. — Он нагрубил родителям, и деду, и даже мне! Не знаю, что за фильмы вы с ним смотрели, милочка, но это возмутительно! Он заявил мне, что всем на него наплевать! Вы находите это забавным?!

Катерина действительно улыбалась, глядя на взъерошенную старушку: *Конечно. Да. Она имеет право сердиться, ведь у нее тоже выдался чертовски непростой денек. Тоже. Ага. Стоит спросить ее, как бы она отнеслась к пришельцам в своей гостиной? Нет… Определенно, нет…* Катерина не стала спрашивать. Она пропустила мимо ушей еще десяток гневных фраз о ничего не смыслящих в воспитании соплячках и рассеянно кивнула:

— Да-да. Миша и мне сказал, что на него всем наплевать. А еще он забыл свой диск. Передадите ему? У вас очень хороший внук. Любознательный. Смелый. Просто разговаривайте с ним почаще о том, что его интересует, ладно? Хотя это не моего ума дело, вы абсолютно правы. Может, зайдете в дом?..

— Мы с Василием занимались Мишей до школы, теперь пора его родителям поучаствовать! Мы с ними еще обсудим это… — старушка, похоже, выговорилась и теперь чувствовала себя неловко. — Гляньте-ка на дверь! — вдруг всплеснула она руками. — И тут наш чудо-футболист поработал. Скажу Василию, чтоб вечерком заглянул к вам с инструментами, он все поправит.

Катерина посмотрела на дверь. И смотрела, и смотрела, хотя старушка продолжала что-то говорить, но она не слушала и даже не заметила, когда соседка ушла.

Катерина вернулась в дом, двигаясь так, словно все вокруг было стеклянным и грозило вот-вот разлететься на миллион осколков, упала на стул и расхохоталась. Мир не разлетелся, только удивленный домовой выглянул из комнаты и пробормотал: "Ну все, приехали". Хлюп вылез из ванной и тоже уставился на хохочущую девушку.

— Ты! — наставила на него палец Катерина. — Когда в следующий раз будешь выбрасывать в окно судьбоносные предметы, предупреждай меня, понял?

— Хорошо, — кивнул Хлюп, нервно косясь на домового. Сам только покачал головой в ответ.

Мишки мяч попал по табличке с номером дома.

От удара один из шурупов вывалился.

Восьмерка висела боком.

Зеленые пальцы, красные шторы… и, разумеется, пианино. Иногда — черное, иногда — красное, но неизменно — зловещее. Старые страшилки, знакомые с детства. А как именно все эти предметы становятся страшными? И главное: кто во всем виноват?..