— Мы — тайное общество!

Она скосила глаза на кулак и поморщилась:

— Над секретным опознавательным жестом еще придется поработать. Пойду — подумаю.

Рита бросилась к двери. Уже снаружи донесся ее радостный крик:

— Дождь начался! Кать, слышишь? Ааа!!! Как льет!.. Мамочки…

Только теперь Катерина заметила, что снаружи стемнело. Шелест дождя с каждой секундой становился все громче, и вот уже он превратился в рокот ливня, капли выбивали оглушительное стакатто одной им понятной мелодии по крышам и подоконникам.

— Ох, Лешка… — Катерина огляделась в поисках мобильника и неловко слезла с дивана.

— Сам? Ты мне не поможешь? — позвала она и тут увидела, что рисунки упали на пол. Она подобрала их, машинально развернула и застыла, в недоумении глядя на сияющую точку посреди яркой картинки. Миг — и Катерина с воплем отбросила горящие клочья рисунков в стороны.

Темнота, куда более черная, чем та, что была снаружи, придвинулась вплотную, заставив девушку отшатнуться, снова упасть на диван, вжаться в него, не обращая внимание на боль в растревоженных ранах.

По ковру, по столу, по обивке дивана побежали язычки пламени.

— Ты! — выдохнула Катерина. — И пожар во дворе… все — ты!

Ей стало страшно. Очень страшно, но не настолько, чтобы забыть про молоток. Тот самый молоток, которым она запустила в тварь, когда ей стало страшно на этом самом месте в прошлый раз. Не сделай она этого тогда — может быть, и твари никакой не было.

— Давай погово… — начала она и прикусила язык. Да и кто бы на ее месте не прикусил: от крика домового заложило уши, все прочие звуки — шум ливня, грохот грома — стали деликатным шепотом на заднем плане.

— Закрой глаза!!!

— А?.. — выдавила она и непременно получила бы заряд порошкового огнетушителя прямо в лицо, но тут диван попросту опрокинулся назад. Чьи-то сильные руки сгребли ее в охапку и оттащили к двери.

— Леша? — растерянно спросила Катерина, попыталась обернуться и охнула от боли в ноге.

— Не ведаю, где его носит! — бросила Ненила. — Давай-ка убираться отсюда.

— Нет! Сам… надо помочь ему!

— Думать не смей! — отрезала домовушка. — Сам должен все исправить САМ!

Тут Катерина наконец-то увидела домовушку: она снова сделалась обычного роста — маленькая фигурка в сумраке комнаты, которую быстро затягивал едкий химический туман. Катерина невольно закашлялась. Ненила прижала к ее лицу лоскут ткани, сварливо буркнув:

— Еще желаешь воевать?

Она стояла совсем рядом с Катериной, только потому та и услышала домовушку. Рев твари сливался с шумом грозы, трещала мебель, что-то с грохотом рушилось, но воинственные вопли Сама легко перекрывали все звуки:

— Н-на тебе, на!!! Получай!

За окном полыхнула молния, на миг осветив комнату и намертво впечатав Катерине в память две сцепившиеся в схватке фигуры: бесформенное нечто, черное, как сама сущность темноты, и двухметрового косматого верзилу, воздевшего ярко-алый меч. Впрочем, насчет последней детали Катерина уверена не была. Это мог оказаться и огнетушитель, но чем на самом деле домовой сразил чудовище, она так никогда и не узнала.

За шумом битвы Катерина не услышала, как хлопнула входная дверь. Алексей ворвался в дом с граблям наперевес. Садовый инструмент — не самое эффективное оружие, но, когда на звонки никто не отвечает, а из дома, полного сверхъестественных существ, несутся жуткие вопли и грохот, долго раздумывать не приходится.

До комнаты он не добрался — три или четыре едва различимые в темноте фигуры, возникнув ниоткуда, преградили ему дорогу. То, что это домовые, Алексей не усомнился ни на секунду.

— Прочь с дороги, засранцы мифические! — крикнул он и тут же оказался на полу. Грабли исчезли неведомо куда. В поле зрения появилась костлявая старческая рука с совершено нуместным кожаным напульсником на ней и погрозила Алексею пальцем.

— За мифического — ответишь! — прошипели ему в ухо.

— Ты не понимаешь, человек, — с мягким упреком добавил другой, более молодой голос. — Если в доме появился чужак, домовой обязан выгнать его сам.

Внезапно буря утихла — и внутри дома, и снаружи, остался только мерный, успокаивающий шум дождя. В комнатах сам собой включился свет.

Ненила помогла Катерине подняться на ноги и поддерживала ее, пока не подошел Алексей.

— Все кончилось? — спросила Катерина.

— Очень на это надеюсь, — скептически хмыкнула домовушка. — Убытков-то убытков… Глаза б мои не глядели!

Слова "комната лежала в руинах" звучали бы никчемным пафосом — не так уж много в этой самой комнате было вещей, но беспорядок получился просто жуткий. Диван обгорел, ковер — тоже, вернее — не столько обгорел, сколько оплавился и отвратительно вонял, от журнального стола остались только щепки. Книги попадали с полок, разбитые цветочные горшки живописно дополнили кавардак. И совершенно неправдоподобным, режущим глаз островком чистоты посреди бедлама выделялось пианино без единой царапинки или пятнышка.