Но Дженни рассудила, что эти церемонии явно лишние.

— Помнишь, ты говорил, что к тебе обращался трубочист, которого ограбили вражеские шпионы? — выпалила она. — Очень смешная история. Так вот, у тебя не осталось адреса того бедолаги? У нас, видишь ли, тоже в последнее время довольно грустно. Я бы нашла этого трубочиста, чтобы послушать его рассказ. Мне нужно посмеяться, иначе совсем зачахну.

— А, этот смешной малый… — Джек обернулся к подручным. — Кто-нибудь, позовите Бремко. И пусть тетрадь свою прихватит. Я даже не стал спрашивать адрес того трубочиста, глупость же. Но Бремко с тех пор, как выучился грамоте, помешался на записях. Все заносит в свою тетрадь. Может, и адрес тоже… А, Бремко!

В дверь бочком протиснулся гоблин. Вроде, совсем обычный представитель своего племени, в мешковатом сюртуке, сутулый, зеленый… но что удивительно, на том корявом обрубке посередине морды, который заменяет гоблинам нос, сидели самые настоящие очки. В лапищах он тискал потрепанную тетрадь. Очки и тетрадь — последнее, что ожидаешь обнаружить в руках гоблина, ведь обычно они швыряются камнями, а вовсе не тетрадями.

Пока Дженни дивилась, Джек Джек изложил их просьбу очкастому гоблину. Тот хрипло откашлялся, поправил очки, несколько минут листал свои записи… Помилуй Трохомор, да он же исписал в десять раз больше листов, чем Дженни в блокноте. Еще одно чудо. Оставалось только молчать и благоговейно взирать на это невероятное создание.

Наконец Бремко прочел:

— Улица Синего Щита, дом сорок три.

— Благодарю, — почтительно вполголоса прошептала Дженни. — Бремко, вы оказали мне огромную услугу. Нечасто встретишь столь начитанного представителя вашего народа. Я поражена, честное слово. Вы замечательно читаете вслух.

Гоблин смущенно потупился, теребя засаленные листки.

— Так я ж чего… Глазами стал слабеть, вот и пришлось очки выписать. Ну а раз все едино очки ношу, так заодно и грамоту осилил. Кто в очках, тому положено, а как же иначе?

— И теперь постоянно все записывает, невозможно его от этого занятия удержать, — прокомментировал Джек.

— Ясное дело, записываю, — согласился Бремко. — Если я грамотен, так чего же? Зря, что ли, пыхтел, буковки зубрил? Теперь всякого клиента в тетрадку вношу, со всякими подробностями. При нашей работе больше и записать-то нечего.

И Дженни, чтобы хоть чем-то не уступать гоблину, вписала адрес в свой блокнот. Действительно, что еще записывать при их работе?

Распрощавшись с детективом Джеком и его компаньонами, они вышли на улицу. Ворона гордо восседала на ослепительной вывеске и даже успела внести свой вклад в украшение этого замечательного произведения искусства. Поверх алого и золотого протянулся дли-и-инный потек птичьего помета. Мастерская работа: всего один небольшой штрих, а придает картине совершенно новый смысл.

— Ну что, на улицу Синего Щита? — быстро спросила Дженни, пока никто не вышел из заведения и не подметил, что пернатая художница сопровождает именно их с Квестином. — Кстати, где это?

— В центре. Улицы с боевыми названиями, где упоминаются шиты, мечи, кинжалы и тому подобное, они обычно в центре. У нас, на окраинах издавна селились ремесленники. Поэтому и названия такие. Но сперва мы зайдем на почту, отправим отчет Шону Клапперу.

Но Дженни не слушала, она впилась глазами в фонарный столб. На столбе красовалась афиша. На Площади Тысячи Столбов выступает новая труппа. Эх, прошлое… ты снова напоминаешь о себе. И ей захотелось обязательно посмотреть представление и бросить в шляпу артистам несколько монет.

На почте Квестин отправил заказное письмо, и оно было принято с величайшим почтением, ибо получатель проживал на Вулкане. Кроме того, «дядюшка» купил свежий номер «Вечернего Эверона». Здесь, в нижнем городе, большим спросом пользовался «Зоркий глашатай» на дешевой желтой бумаге, а более дорогую газету можно было купить лишь на почте. Дженни тоже сунулась посмотреть, вдруг там будет интервью со спикером парламента, Истригсом-старшим, ради которого репортеры вчера поднимались на Вулкан?

Точно, на первой странице оно и обнаружилось. Автором материала значился Рудольф Ковес, а его кудрявого помощника даже не вспомнили. Само интервью было длинным и скучным, точь-в-точь как генерал Истригс-младший. Скучная семейка, они все такие, решила Дженни — все, включая их кузину, леди Урсулу, которая только кажется грозной, потому что занимает должность начальницы тайной стражи, а на самом деле она зануда. Спикер долго и напыщенно рассказывал, какой герой его сынок, как он четко выстроил стратегию военной кампании. О дальнейших планах командования он рассказывал уклончиво, несколько раз напомнив, что он — лишь спикер парламента, а ведение армейских дел вручено младшему Сертиасу.

Далее шел комментарий интервьюера, мистера Ковеса, в котором тот предполагал, что Погонщики разгромлены, и скоро будет заключено перемирие. Тогда победоносный генерал вернется в Эверон и уж у него-то можно будет узнать все подробности. Ничего такого папаша героя не говорил, и Дженни заключила, что это хитроумный мистер Ковес высмотрел и расшифровал в тонких намеках. Еще один мастер читать между строк, вроде Ингвара. Эх, Ингвар, где ты сейчас? Бороздишь океаны на своем ледяном корабле?

Дженни даже взгрустнулось, потому что Ингвар был отличным собеседником, и к тому же у него были чудесные голубые глаза… вот с кем было весело! А еще он спас Эрика. Но вряд ли этот ледяной лорд сейчас рискнет появиться в Эвероне. И вместо веселых разговоров с Ингваром ей предстоит беседа с ограбленным трубочистом. Что ж, остается попробовать извлечь хоть немного веселья из этого разговора…