Я вытерлась полотенцем, провела ладонью по запотевшему стеклу, чтобы взглянуть в свои заплаканные глаза, словно моё отражение само подсказывало держать ноги при Йене сведёнными. Как только отдамся – он сразу потеряет интерес. Цель достигнута. Финиш.

Вздрогнула, когда на мою хрупкую дверь обрушился тяжёлый кулак. Ещё не хватало разборок с Бенджамином.

Зная его, если не открою в ближайшие секунды, будет только хуже. Действие алкоголя испарилось, а вместе с ним моя смелость. Осталось лишь горькое отчаяние.

– Ты вела себя как шлюха! – заявил с порога муженёк.

– Надеюсь тебе понравилось, – отвечаю я, осознавая, какие последствия будут у моей дерзости. Но я доведена до такого пика, что кажется: а может, пусть?

Он сжимает кулаки, явно сдерживаясь от того, чтобы не влепить мне оплеуху.

А я смотрела на разъярённого, но слабого мужчину и размышляла: обнаружив на мне очередной синяк, поверил бы в мою ложь вновь его сын? И мне хотелось провести эксперимент. Узнать ответ на свой вопрос.

– Да как ты смеешь! – вижу его нелепый, но праведный гнев. Он замахивается на меня кулаком, и я сжимаюсь, точно дворовая собачонка, которая привыкла, что её может ударить каждый прохожий. Кулак зависает недалеко от моего лица, я даже ощущаю, как Бенджамин трясётся, как его тело вибрирует от злости. Что же его в этот раз сдерживает?

Как-то я стала свидетелем ссоры между Беном и его матерью. Она пыталась донести до него, чтобы он не трогал меня. Что я ни в чём не повинная девчонка. Интересно, что она имела ввиду? Но неужели тогда её слова возымели действие? Я понятия не имела, какие механизмы крутятся в его голове. Да и знать не желала.

Он опустил кулак. И я ждала очередных угроз. Но и их не последовало. А оттого мне стало даже страшнее. Он захлопнул мою дверь и исчез.

Я провалилась в сон, полный кошмаров, и вырвалась из него рано утром. Хотелось сбежать из этого серпентария, и единственным местом, где я могла скрыться, был дом моего отца. Конечно, при желании Бенджамин меня там без труда найдёт.

Сложила в небольшой рюкзак вещи первой необходимости и спустилась вниз. Вокруг разруха, которую активно разбирает домашняя прислуга. Я посмотрела на них извиняющимся взглядом, точно это я во всём виновата. Проследовала к бассейну, чтобы убедиться, что никто не плавает брюхом вверх, и уткнулась носом в Йена.

Кажется, он чертовски пьян. Стоял полуголый, и рядом его жуткий дружок сверлит меня глазами – хоть из кожи вылезай. Похоже, оба всю ночь кутили со своими подружками.

– Айс, и как ты собрался делить её со своим папашей? – обращается к Йену его товарищ, а меня передёргивает от скабрезности этого вопроса. Точно я мясо. Без чувств, без эмоций.

Я перевожу взгляд на Йена. Он смотрит на меня долго. Будто оценивает.

– Не решил ещё, – он касается большим пальцем моей щеки. Жест почти ласковый, но разительно контрастирует с его словами: – Возможно, папочка не будет против, если я воспользуюсь ей. Я же его наследник. Может быть, она достанется мне, когда он сдохнет.

Я ударила его со всей силы. Но для него мой кулак всё равно что укус комара. Он даже не двинулся.

– Ты животное, – выплёвываю ему в лицо, точно это оскорбление способно его задеть, и разворачиваюсь, унося ноги под их смех.

Господи, ну как он мог мне нравиться? Козёл! Ничтожество!

Забралась в дорогущий кабриолет, подаренный мужем, и отправилась к отцу. Обычно я не пользовалась этой машиной, когда ездила не в самый благополучный район Нью-Йорка, но ключи в сумке были только от неё. И, как назло, по радио передавали об очередных протестах, исток которых брал начало как раз недалеко от родительского дома. Стало тревожно. Нет, я привыкла к волнениям, они случались регулярно. Но раньше я была одной их этих людей, ровней их зачинщикам, а теперь ехала в гущу событий на дорогущей тачке. А значит, сегодня я враг.

Последнее время для меня стало обыденным делом совершать поступки, мне несвойственные. И началось это с того дня, как я решил, что пожить в период восстановления своей физической формы в особняке отца – разумная идея.

Однозначно тогда я думал не головой, а членом. Ибо ничем иным нельзя объяснить, с чего вдруг я вдруг поддался на многолетние уговоры отца переехать к нему в пригород. Ведь на свете не было никого, кто вызывал во мне такую всепоглощающую ненависть, как Бенджамин Сандерс. Не знаю при этом, из каких соображений исходил он сам, когда запустил тигра в клетку с косулей.

Мне же казалось, что будет крайне забавным поиграть как на нервах Бенджамина, так и его жёнушки. К тому же вариантов для развлечения в период реабилитации нашлось мизерно мало. И только ежедневные встречи с Теа скрашивали мои наполненные неопределённостью будни. Но вскоре меня лишили единственной отрады, когда он отправил её в Мексику.

Моё пребывание в доме Сандерсов вдруг показалось абсолютно бессмысленным. Я не мог найти себе места первые дни. Всё стало серым, угрюмым, и я просто метался по своей комнате, едва сдерживая желание завыть. Перематывал в голове каждый брошенный ею в мою сторону взгляд и хотел взять билеты на ближайший рейс до Канкуна. Чтобы что? Прояснить все повисшие между нами вопросы?