— Одному из… — подчёркиваю. — Запомни. Незаменимых не бывает. Другого позови.

— Сегодня я на дежурстве, — возражает она.

— А мне похуй. Звони тому, кто Арину смотрел. Андрей Максимович…

— Уже поздно. Он наверняка спит, — с улыбкой говорит.

— Не проблема. Разбудишь. Внеурочные хорошо оплачиваются. Тем более, в моей клинике.

На лице Индиры отражается лёгкое смятение и недовольство. Я Исаевым жирный кусок выделил. Один из их родни здесь директором сидит, сама Индира — одна из главных медиков. Нос задрали. Решили, что они — всюду хозяева. Только это не так.

Стул из-под ног выбить — дело двух секунд. Последствия долго разгребать придётся — единственное, что меня тормозит.

— Свободна. Иди домой. К мужу… Мы ждём врача, ведущего беременость Арины!

Индира выходит прочь. Специалистка УЗИ сидит, побелевшая, со стеной сливается.

— Выйди, — киваю. — Позвони лепиле. Чтобы через десять минут здесь был. Ясно?

— Да-да-да… — подхватывает какие-то бумажки, вылетает со скоростью пули. Из кабинета прочь.

Дверь мягко за ней закрывается. Сокращая расстояние между мной и Малой, успокоиться пытаюсь. Сам. Плохо получается.

Внутри всё взвинчено. Перекручено. Искра по бикфордову шнуру ползёт. Ближе и ближе к взрывчатке.

— Отдай, — прошу, понимая, что подобрались к острой грани. За ней всё будет иначе.

Или не будет ничего.

Накрываю пальцы Арины своими. Ледяные. Окаменевшие. Намертво сжатые. Отрицательно кивает. В лицо смотрит. Но — сквозь меня. Где-то в своих мыслях. Глубоко. На грани или уже за ней.

Херово.

Держу руки, отогревая, гладя пальцы. Они понемногу живительным теплом наполняются. Мягче линии становятся. Захват уменьшается.

— Так лучше, — разжав пальцы, отнимаю ножницы, отбрасывая в сторону.

Звенят, ударившись об стекло. Силу не рассчитал.

От громкого звука Арина словно просыпается и обмякает.

Хочется её сдавить до хруста и отхлестать по щекам за представление.

Но вместо этого сажусь рядом и в свою грудь впечатываю. Мгновение или два проходит, прежде чем ёрзать начинает. Нос капризно морщит. Бубнит что-то приглушённо. Пихает кулачками.

— Чё возишься ещё?

Отстраняюсь.

— На тебе кровь. Много крови. Дымом воняет. Меня сейчас стошнит! — выпаливает она и отсесть пытается.

— Пиздишь. Я чувствую, — не даю отстраниться. За плечи рукой удерживаю. — Что это было?

— Где? В твоём доме? Кажется, ты друга пристрелил! — смеётся, отирая слёзы. — Единственного!

— Не про то сейчас, — желваки от напряжения аж хрустят. — Здесь. В кабинете. Какого хера на людей бросаешься? — приближаю своё лицо к её. — Кровь Пороха играет?

Чуть отстраняется. Бледнеет. Глаза ледышками зелёными становятся. Губы чуть дёргаются. Нервно. Подбородок дрожит. Едва не ревёт, но всё же выдыхает:

— Может быть. И если это… это то, что позволит мне сохранить своего ребёнка в безопасности, то я папе за гены даже благодарна!

Сука. По больному. В мясо бьёт. Снова.

— Даже так, да? — скалюсь. — С Ризваном тоже о том перетирала? О папаше?

— О многом, — шипит змеёй.

Мыслями о Порохе меня опять сбивает с курса. К берегу ярости несёт. К мести. Рьяно и безумно. Удержаться пытаюсь на том, что есть здесь и сейчас. Сгребаю тёмные волосы в кулак, наматывая на пятерню. Вжимаюсь носом, до самой кожи, хороня в пушистых волосах шумное дыхание.

Сладкая. Дурная. Как мак. Опиат стопроцентный. Ещё больше дурею — в штанах пожар намечается. Болтом окаменевшим одежду едва не рвёт.

Но внутри — чуть спокойнее становится. Тише. Болтанка — но другая. С привкусом одержимости и желания жёстко выдрать её. По-мужски права заявить.

— Ризвана я не пристрелил. Подстрелил. Разница огромная, — заставляю себя сказать. — Здоровенный бычара. Выживет. Но я ему не завидую.

— Он не предатель! — пылко возражает.

Накрываю её рот ладонью.

— Тише, Порохова. Сейчас я хочу понять, какого хуя ты ножницами машешь. Кого пырнуть хочешь? — чуть крепче захват становится. Губы её ладонь жгут. Их по-другому смять хочется. А ещё лучше — привсунуть между них ствол, чтобы слюнями болт смазывала и брала. Глубоко. Сочно. — Отвечай, — хрипло.

Царапает запястье, вынуждая руку отнять.

— Вопрос не ко мне. К Исаевым. Твоя невеста хвалилась тем, что моя беременность может окончиться раньше, чем я родить успею, — выговаривает с эмоциями, глядя в глаза. — Обещала позаботиться о том, чтобы я в доме твоём не задержалась.