— Нет. Не всё, — подаётся вперёд Немец. — Не всё… Дай, я его расколю, Зверь? Пять минут — и он расскажет даже то, что видел в года два или три!

— Заебал ты. Ладно, делай! — рублю воздух рукой.

Выхожу из комнаты. Хапнуть свежего воздуха. На время посмотреть. Поздно. Очень.

Малая уже наверняка десятый сон видит. Или нет? Телефон достаю, загружая приложение с данными видеокамер. Долго грузит, сука. Связь здесь, на цокольном этаже клуба, плохая. Почти не ловит сигнал. Интернет едва тащит.

Визг. Резкий и испуганный. Недолго длится. Дверь хлопает.

— Зверь, — зовёт Пятый. — Зайди. Послушай.

У пленника одно веко дико распухшее и покрасневшее. Глаз не открывается.

— Говори.

— Знаю, что у тебя есть к-к-крыса Пороха. Близко. Очень близко, — едва ворочает языком.

— Кто?

— Тот, на кого бы ты никогда не подумал, — тяжело дышит. — Давно рядом с тобой. Сам знаешь, — смотрит на меня одним глазом. — Кто.

Телефон вибрирует — данные загрузились. Смотрю. Картинка чёткая. Вмиг сатанею, видя как Ризван Малую трогает — плечи, лицо. За спину держит. Тепло. Близко.

Мразь.

Неужели он?

В груди — снова дыра размером с космос. Мысли в адском огне. От него… не ожидал. Ризван мне почти как брат. Я его сына на руках держал. Жену знаю… Жену… Жену, сука, зовут Ариной. Тоже. Как мою Малую.

С хуя ли?!

— Да, кажется, ты всё понял, — подаёт голос пленник.

— На кого бочку катит? — уточняет Пятый.

— На Ризва-а-ана, — тянет Немец. — Сам подумай…

— Хач? — хмурится Пятый. — Я ему не друг. Но в это гониво мне не верится.

— Не верится? — подскакивает Немец. — А ты подумай. В деревне. Как он за девку пасти всем был готов рвать, а? Моих положил. Двух.

— Твои ушлёпки до её пизды примерялись, — обрубает Пятый. — Хач приказ Зверя выполнял. С натягом правда. Смотри, чтобы не лопнула.

— Чё, ещё поговорить с ним? — уточняет Немец у меня.

Застываю. Как камень. В мозгах полыхнуло, а теперь — пустота. В предательство Ризвана мне с трудом верится. Но факты. Действия. Внимание. Всё так. Теперь понятно, почему Ризван за Малую впрягается.

Поначалу он мне чаще всех в уши дул, что я ошибаюсь. Отговаривал меня соваться в деревню. О другом говорил: «План твой — херня…»

Хорошо в уши дул. И он сам. Первым Малую схватил. Проверил пятна родимые. Привязал.

Другие бы её основательно примяли, полапали… Он не дал.

Ждал до моего прихода.

Говорил, что я неправ. Много раз.

Теперь понятно, почему.

Оберегает.

По приказу папаши.

— Если это так, Порох бы давно тебя, как клопа, придавил, — подаёт голос Пятый. — И всех нас заодно.

— Зачем? — спрашивает пленник. — Пороху так выгоднее. Знать, куда и зачем вы направляетесь. Что делаете… Быть в курсе всего — выгоднее!

— Ну, херово он дочку свою охранял, я скажу, — тянет Пятый. — Зверь всё равно добрался.

Да.

Но не так, как было по плану. Она же, сука, мне в мозги вкрутилась. Как саморез. Под самую шляпку. Если вырвать — то только вместе с долей моей плоти.

Теперь понесла. Как и я хотел.

Нетронутая. Неприкосновенная. Потраханная — да. Но какая баба ходит не продырявленной всю свою жизнь?

Я же о ней — постоянно. Заботой. Условиями. Ни словом, ни делом другим не позволяю тронуть.

Всех загрызть готов. Сам. Большего и не надо.

А этот… «друг» рядом. Приглядывает. Тормозит. Остужает, когда на грани. Когда сам не знаю — то ли убить заразу, то ли утрахать так, чтобы кончала с моим именем.

— Он давно Пороха знает и бабу его — мать дочки — знал. С одного района, — снова говорит пленник.

Говорит и говорит.

Одно к одному — фактами сыплет.

Когда затыкается, моя голова напичкана под самую завязку — ещё немного, ещё хотя бы одно слово — и лопнет. Разнесёт на ошмётки.

— Менты Пороха много лет назад, знаешь, почему не взяли? Потому что хач помог ему скрыться, — заявляет с радостью пленник. — Не знал, что он был так близко?

Ещё одно полено — в костёр ненависти и злобы.

Перебираю ворох фактов о Ризване — знаю много. Но не всё. Были пробелы. Не лез в подноготную к тому, кого едва ли не братом считал. У каждого есть чёрные дыры, в которых утонуть можно.

Но лучше бы сунул нос. Чтобы знать, кто передо мной. Рядом. Постоянно. Может, потому и не получается с Порохом разделаться — Ризван ему всё сливает. До капли последней.