– Цаль? Это Довлат сказал по такой цене тыкву торговать? – Кивает еще, гад, уверенно так кивает. – Клянись!

– Довлат сказал, Довлат. Раштитом клянусь!

– Ну, держи, раз гнева божественного не боишься. – Под недовольный ропот солдатиков достала из кармашка на полукорсете крупную монету. Абориген аж стонать забыл, так обрадовался моей легковерности. Тьфу, отрыжка брыщщева.

Тишенька не подвел!

Раз – серебряный кругляшок зажат в заскорузлой ладони и по наглючей роже расплывается победное самодовольство – ну-ка, хозяйку крепости облапошил.

Два – монета отброшена и скачет по каменным плитам плаца, а деревенский пройдоха, завывая и приседая, трясет загребущей конечностью. Кто-то из солдатиков перехватил шуструю денежку и тут же со вскриком уронил:

– Ай, жжется!

– А покажи-ка ладонь, как тебя, Изик? – Это Тишка мне подсказал потребовать и велел самой не лезть.

Вакир, моя всеми признанная правая рука среди солдат, не церемонясь «помог» аборигену выполнить приказание.

– Великий Раштит! – выдохнул он потрясенно.

На ладони клятвопреступника вздулся лопнувшей кожей ожог в форме монеты. Как клеймо.

– Кара Раштита! Кара за обман! Вот бы всегда так! – прошелестело среди солдат удивленное удовлетворение.

– Молодец, Тишуль! А сделать так, чтобы срабатывало всегда и со всеми, сможешь?

– Скажи вслух, как молитву. Тогда попробую.

Да легко! Такой азарт разобрал, что на коленки бухнулась совершенно искренне и руки к небу воздела.

– Великий светоносный Раштит, пусть такая кара постигнет любого, кто помянет твое имя ради нечестной наживы или иного обмана! Даруй нам это благо!

Сама не поняла, когда плохо срежиссированный спектакль перерос в мощнейший чистосердечный порыв. Очнулась оттого, что под зажмуренные веки рвалось невыносимо яркое солнце. Настоящее! Чистое! Не замутненное привычной белесой пеленой. А в голове плескался бессловесный Тишкин восторг.

Осмотреться рискнула только сквозь ресницы: глаза этого тела непривычны к яркому свету. Немногочисленные солдатики застыли в коленопреклоненном молитвенном экстазе. Под теплыми, почти горячими, лучами их простые лица, все, как одно, поднятые к небу, выглядели одухотворенно-интеллигентными. Стоял один Тишка, но как стоял! Почти парил, вытянувшись во всю длину своего угловатого юношеского тела и раскинув тонкие напряженные руки. Золотистых волос, казалось, стало в десять раз больше. Крупные локоны колыхались, напоминая протуберанцы.

Вроде только сморгнула, ослепленная феерическим зрелищем, а мир опять померк, став привычно сероватым.

– Вама, я понял! Я понял, вама! Спасибо! – Тишка поднял меня на ноги, стиснул и привычно уткнулся лицом в шею – засопел довольно. Подрос, мой хороший, раньше так не наклонялся. Я бы не удержала уставшего от чувств боженёнка, но руки Дораша не дали пошатнуться. Так мы и стояли в тройных объятиях несколько долгих-долгих волшебных секунд.

В сердце звонкой струной дрогнула тревога, выдергивая из нирваны братской любви.

В паре десятков шагов от нас стоял Витто.

Восторженный. Ошеломленный. Заинтригованный.

Ни малейших сомнений – он все видел. Тревожная струна дрогнула вновь: какие выводы сделает? Какие еще страдания себе выдумает и начнет с упоением их страдать, все больше от меня отдаляясь? И как я буду все это разгребать? Соотнести сегодняшнего волшебного Тишку и парящего Раштита на похоронах наследного принца смог бы даже болван. А Витто болваном не был.

– Госпожа, – незнакомый робкий баритон прервал логическую цепочку, – госпожа, а как же я? Я гончар. Довлат сказал, что вам срочно надо…

Правильный мужик, этот деревенский голова. Уважаю. Гончар Яниш поведал, что по моему эскизу он бочонки сработать не может – печь для обжига не приспособлена для изделий таких габаритов. Но у него остались непроданными вот эти посудины – на пробу делал, не пошло. Так, может, уважаемой госпоже хоть как-то сгодятся?

Еще как сгодятся. Отличная посуда для наших масштабов. Мне бы еще пяток таких. А остальная мелочевка, что с ней? Миски для солдат нужны срочно. Люди в две очереди столуются, это очень неудобно!

Яниш – милейший человек. Договорились мы быстро. Цену гончар назвал такую смешную, что я, не задумываясь, дала в пять раз больше. Ему ингредиенты покупать и топливо. Он было затеял извиняться за задержку заказа, пришлось утешать и объяснять, что про обжиг понимаю и что это дело тонкое и не быстрое, если надо, чтобы прочно. Вдруг вспомнилось давно читанное про китайский фарфор, называемый костяным. Запомнила, потому что ну очень удивил процентный состав. Это ж сколько костей пережечь надо, чтоб 50% пепла!