Вот же ж, все как везде, везде лентяи и их круговая порука. А что ты хотела, Нина, коммунизм? Ты даже с буржуазией приличной еще ни разу не столкнулась.

– Это ж какая прорва денег ежедневно в трубу вылетает?!

Король тихо и с удовольствием засмеялся. Кажется, впервые на моей памяти.

– Ха-ха, очень образно, дорогая. Еще немного, и я стану насаждать вашу манеру общения. Но вернемся к теме ваших достижений. Я впечатлен.

– Ну, не преувеличивайте, у меня за спиной была семья и не кто-нибудь, а ужас дворца.

– Но лакеев и горничных выбирали вы. Скажу по секрету, Шигеру не понимает, чем вы руководствовались, и его это страшно беспокоит. Я поговорил с этими людьми, как вы советовали, и лишь укрепился в желании вернуть себе свое. Правлением герцога мало кто доволен. Кстати, как все-таки вы делали выбор?

– Да очень просто, ваше величество. Помолилась как следует своему покровителю Раштиту, он и направил. – И ведь не соврала даже, ай да Пушкин!

– О, мне просто необходимо вознести благодарственные молитвы за очень многое. Здесь за поворотом есть маленький храм, не желаете ли присоединиться?

– Всенепременно! – Только боюсь, что это надолго, надо сворачивать время. Не прерывать же такую милую прогулку. И дела ждут. Эх!

Уже привычная улитка крошечного храма приветственно посверкивала искорками в белом камне. Надо же, за разговором я не заметила, как сегодня солнечно. Тишка, ты лучший!

– Я сейчас хорошо питаюсь! – Да уж, и не только энергетикой, надо заметить, но и сладкими лепешками. Мелкий доволен, вот и славно.

Величество, подражая мне, поднял лицо к небу.

– Я и забыл это ощущение. Тепло! Как будто Раштит коснулся. – Постоял еще маленько и решительно шагнул к святилищу. И отсутствие подношений его не смутило ничуть. Очень интересно.

Необычный храм. На ум пришло слово «камерный». Никаких завес. Статуи всех четырех богов на виду у прихожан и друг у друга. Полагаю, групповые посещения здесь не практикуются, общение с богами – дело интимное.

А вот и разгадка, почему короля не смутило отсутствие подношений. Магия. Действительно, зачем магу приносить крупу, когда можно поделиться энергией, которую вырабатывает его тело? А ведь интуитивно я это знала. Надо будет Кире сказать и Гунару.

Король сразу шагнул к Сиштире, а я к Рушату. Молитвенного настроя не было, а вот благодарственного – хоть отбавляй. Ко всем четырем богам. И за здоровье Гунара, и за освобождение Киры, и за судьбу Дораша. За Ваню, за Шигеру, за короля. Всех божеств обошла, всех одарила, стараясь как можно тщательнее скрывать свою синенькую от случайных взглядов. Величество еще взывал к пантеону, подождать у входа показалось правильным, чтобы невольно в спину ему не пялиться, не отвлекать.

– Передай ему, – и образ коленопреклоненного величества перед глазами, – пусть помнит, иначе опять заболеет. И сыновы молитвы больше не помогут. – Голос женский. Сиштира? Она же вроде у нас по здравоохранению?

– Так это наказание? За что? Как жестоко!

– Мы не лишали разума. Передай! – И все, было и исчезло.

Легко сказать «передай», а как? Типа, слышь, величество, я тут с луноликой Сиштирой за жизнь перетерла, она подсказала, чтоб ты чего-то там не забывал. Вот брыщ шершавый.

На этот раз взяла монарха под руку сама, как бы сообщая, что хочу говорить неформально.

– Ваше величество, вы помните, как заболели? Травили уже тогда?

– Да нет, как-то в одночасье занемог. Слег, но голова ясная была, лежа работал. Даже проскальзывала идиотская мысль поставить кровать в тронном зале. – ФранцИваныч ощутимо погрустнел.

– А потом?

– А потом постепенно слабел, и власть незаметно перехватывал Дезгон. Роллу было тринадцать, Оннару – девять. Я их совсем не видел, лишь отец Шигеру, тогдашний генерал внутренней безопасности дворца, не покидал своего короля и заботился о мальчиках. Когда меня начали травить, он уже ничего не мог сделать, только забрать Роллитваена в свою семью. Наследника ему не отдали.

Сволочи, какие же сволочи! Украли семнадцать лет жизни! Ваньке тридцать, а было тринадцать! Семнадцать лет жизни короля и его сыновей, которые они прожили без отца. Самые важные годы возмужания. Итого пятьдесят один год на троих! Не сволочи, мрази. Всех крюков Шигеру для них мало!

 Мы промолчали еще два десятка шагов, молчание становилось уже почти неприличным, когда король прервал его:

– Не надо так переживать, дорогая, хотя мне бесконечно приятна ваша отзывчивость.

– Простите, я волнуюсь не столько о прошлом, сколько о том, что это может повториться.

Король остановился, встал так, чтобы видеть мое лицо, даже пальцами подбородок придержал, не позволяя опустить... Не опущу, не в моих правилах.

– Поясните. И не стесняйтесь в выражениях. Вы ведь что-то поняли в храме.