– У нас та же история, – вздохнул усатый мужчина в кожаной летной куртке без знаков различия, – звенья стали комплектовать случайным образом. На незнакомой местности, да не слетанными экипажами… – он устало махнул рукой. – Если звеньевого сбили, считай можно назад поворачивать. Карта местности только у него, да и задачу он получает.

– Да подожди ты, – перебивает его кто-то из молодежи, – пусть человек расскажет.

– Ну, так вот, – возвращается к своей истории старлей, – вылетели мы немецких бомберов потрепать. В указанном квадрате перехватили девятку Юнкерсов. Ни кого не сбили, но строй нарушили и заставили от бомб избавиться. Вроде задание выполнили, но тут сверху их прикрытие навалилось – две пары, а третья откуда-то снизу вынырнула. В общем взяли они нас в оборот и давай гонять. Скорость то у Мессершмита больше, да Ишачок маневрение. Правда нам это не сильно помогло бы, но на наше счастье звено Чаек мимо шло, ну и вписались за нас. Сразу дышать стало легче, да и немцы не ожидали атаки и один самолет сразу потеряли.

– Я же говорю, можно немца бить, можно, – радостно вставил кто-то.

– Можно то можно, только недооценивать противника не стоит. Я вот тоже, не успел порадоваться, как меня от группы отбили, даже не понял как. Вот только, что хвост ведущего рядом был, а через мгновение, я из свалки вываливаюсь один, и уже пара Мессеров сзади пристраивается, а затем давай гонять меня «и в хвост и в гриву». К земле прижимают, что бы маневра лишить. Сейчас я думаю – это немец своего молодого ведомого на мне потренировать решил. Время совсем ничего прошло, а мне уже ни чего и не остается, кроме как в верх уходить. Умом понимаю, что тут мне и конец, а руки сами собой на одних рефлексах рычаг на себя отжимают. И знаю, что не тягаться мне с ними на вертикали, да выхода нет, – летчик глубоко затянулся, вновь переживая неприятные мгновения.

– Срезали? – выдохнул кто-то из нетерпеливых слушателей.

– Резалка не выросла, – зло усмехнулся рассказчик, – не успел я толком испугаться, как вижу, на меня Пешка наша с высоты валится. Я к нему. Под брюхом проскочил, да прямо в лоб двум истребителям, что наш бомбардировщик преследовали. Вот по ним из всех четырех стволов, да на встречном курсе, я и лупанул. От одного точно куски обшивки полетели, но не задымил, хотя оба в стороны прыснули. А моих преследователей Пе-2 из курсовых причесал.

– В общем помогли бомберы.

– Да мы считай, друг другу помогли. Я как возможность вздохнуть спокойно появилась, огляделся. Мать моя женщина, а от руля то одни ошметки остались, да и в плоскостях дыр хватает, как я еще маневрировал не понятно. Короче потянул я на свой аэродром, да не долетел то всего ничего. Километров пять оставалось, когда Ишачок прямо в воздухе разваливаться начал. Пришлось на вынужденную идти, а при посадке колесо подломилось, ну я и получил перелом трех ребер, так сказать первое не боевое ранение.

– Как не боевое, – вскинулся кто-то из молодого пополнения, – по уставу, раз имелась встреча в воздухе с противником, а уж тем более воздушный бой, то однозначно ранение считается боевым.

– Смотри-ка, уставщик нашелся, – вздохнул старлей, – вот и у нас тоже один такой был. Сами знаете, треть потерь в технике относится к не боевым. Вот и пришел приказ усилить бдительность по сохранности боевой техники в период эксплуатации. А у меня, что? Как с немцами бился, и в каком состоянии самолет был, ни кто не видел. А после аварийной посадки, он совсем рассыпался, попробуй, определи, что с ним было. Вот мне чуть вредительство и не впаяли. Хорошо, что оружейник доложил после осмотра, что я все до железки расстрелял, а корпус имеет пулевые попадания. Да и то особист шипел как кот рассерженный, хорошо, что в госпиталь отпустили без разбирательства.

Пока шел рассказ, я вспомнил, как в немецком тылу мы на одинокого немецкого «охотника» нарвались, и если бы не мастерство Василия Тарасовича, догадавшегося с ходу посадить Р-5 на проселок и укрыться под сенью деревьев, я этот рассказ уже может быть и не слушал.

– Товарищ военнаб, – ко мне бежал молоденький воентехник 2-го ранга и размахивал рукой, привлекая внимание. – Связной самолет в Холм-Жирковский, с посадкой в Юхнове, – выдохнул он, останавливаясь рядом, – готовы взять с собой. Только кабина открытая, вам бы накинуть сверху что-нибудь, а то продует.

– Ну, так подсоби телогреечкой, – усмехнулся я, понимая, что в одном кителе, будет действительно свежо, – а я ее потом через летчиков верну.

– Сейчас прикину, как вам помочь, но совсем чистой у нас нет, – слегка смутился он, – сами понимаете, все время с техническими жидкостями работаем, тут поневоле измажешься.

Подхватившись с чехлов, и прихватив сильно похудевший вещмешок, я направился следом за лейтенантом, не особенно прислушиваясь к его бубнежу. На рулевой дорожке меня ждал такой родной Р-5, что даже в груди немного екнуло, вспоминая, сколько пришлось совсем недавно полетать в качестве штурмана наблюдателя на такой же машине.

Рядом нетерпеливо прохаживался штурман, а летчик уже дожидался в кабине, прогревая мотор.

– Вас ждем? – Обратился он ко мне, и тут же пояснил, – поторопиться бы, а то погода меняется, боюсь, что туман будет, да и облачность сегодня низкая.

Действительно после нескольких теплых дней, погода сегодня портилась прямо на глазах. За хлопотами я внимания не обратил, но солнце из-за набежавших облаков, выглядывало редко. К вечеру температура воздуха упала, но земля прогрелась, и на разнице температур туман обещал быть густым, особенно если пройдет легкий дождь, добавляя в воздух влаги.