Эх, сейчас бы намотать её волосы на кулак да опустить под руль…

Баран я всё-таки! Надо было не вы*бываться тогда, а позволить ей отсосать – всё хоть какая-то компенсация за весь этот дурдом.

Чтобы немного отвлечься от горячих, неуемных фантазий, возвращаюсь к теме нашего разговора и пересказываю Зойкину версию событий, пристально следя за Настькиной реакцией.

Она, наконец, собирает свои пожитки, возвращается в исходную позу и некоторое время слушает совершенно без эмоций, лишь в парочке мест её пробивает, и она одобрительно хмыкает, и весело усмехается, качая головой.

– Ну, что скажешь? – закончив, иронично интересуюсь, продолжая скользить по ней голодным взглядом. Ни хрена я не отвлёкся, просто приглушил своё «хочу», и сейчас оно требовало проценты, как озверевший кредитор.

– Потрясающе!
– подхватив, меж тем, мой тон, насмешливо отвечает Настька, даже не подозревая, что за беспредел с её участием лютует в моей башке. – В этой версии я себе нравлюсь гораздо больше. Такая прямо femme fatale. – смеётся она.

– А ты не такая? – уточняю, подводя к нужным мне ответам.

– Не такая.

– И какая же? – настойчиво продолжаю допрос, давая понять, что больше не позволю ходить вокруг да около, но она опять молчит. – Настя, я жду!

– Чего?

– Откровений.

Вздохнув, словно перед прыжком, поднимает на меня взгляд и ровным, абсолютно лишенным эмоций голосом признается:

– Ну, раз откровений… Дура я. Дура, которая в тебя влюбилась. Так достаточно откровенно?

Сказать, что она убрала меня этим признанием – не сказать ничего. Всякое ожидал, но не то, что она вот так в лоб и сразу насмерть.

Вот тебе и не femme fatale. Да эта девочка со своим творческим мышлением ещё всех переиграет. Но, кажется, я начинаю понимать эту перверсивную логику. Похоже, она решила, что раз уж я видел её грязное белье, то терять ей, собственно, нечего.

Господи, какой же она ребёнок! И вот что на это ответить?

Смотрю на дорогу перед собой, пытаясь подобрать слова. На горизонте маячит город. Сбрасываю скорость, и наконец, с невозмутимой рожей сообщаю:

– Откровенно, но ни хера не информативно.

– Твои проблемы.

– Серьёзно? – охрениваю с её наглости, начиная по-новой заводиться. – А ты в курсе вообще, что я тебя и посадить могу?

– За что? За то, что перед школой упражнялась циферки переписывать? – насмешливо уточняет она. – Я же никому их не показала.

Вот ведь сучка мелкая, соображает! Ладно, один – ноль.

– А что ты с ними вообще собиралась делать?

– Не знаю, ещё не придумала. Просто хотела, чтоб тебе жизнь медом не казалась.

– А сейчас что? Не хочешь?

– Ну, почему же? Хочу.

– И что делать будешь?
– снисходительно интересуюсь, угорая с нашего диалога «без купюр», вот только ответ озадачивает.

– Ничего. Просто наблюдать.

– М-м… И за чем же вы, Анастасия Андреевна, будете наблюдать, если не секрет?

– Помилуйте, Сергей Эльдарович, какой же это секрет? – смеётся она наигранно, подхватив мой елейный тон. – Наблюдать и с превеликим удовольствием я буду за тем, как мой отчим и Влад Елисеев отымеют тебя во все щели без вазелина, расчленят, а потом позволят шакалью догрызть где-нибудь под деревом.

Она веселится, а я просто херею.

– Что, бл*дь? Че ты сказала?
– ударив резко по тормозам, и едва не вписавшись в кого-то, поворачиваюсь я к ней, сдерживаюсь изо всех сил, чтобы не дать волю своему гневу и не придушить суку. Вот ведь стерва!

– Ты совсем придурок?!
– кричит она, ударившись головой.

– А ну-ка пошла вон!

– Что? – видимо, все ещё находясь в шоке, не догоняет она.

– Выметайся, сказал!
– рычу, чувствуя, что еще чуть-чуть и Настенька себя будет по кускам собирать.

Меня колотит от ярости и я уже ни черта не соображаю. Даже промелькнувшие в её зеленющих глазах слезы не отрезвляют.

Несколько секунд мы сверлим друг друга дикими, полыхающими взглядами, а потом она усмехается, не скрывая презрения и отстегнув ремень безопасности, выходит из машины, со всей дури хлопнув дверью. У меня все вскипает внутри и от раздражения, и накатившей пустоты хочется ее добить, поэтому опустив стекло, бросаю:

– И чтобы больше я тебя не видел в своем доме!

Она оборачивается и показав средний палец, выплевывает: