– Да уж… вот вы бабы – змеи! – задумчиво подводит Ванька итог. – А с виду по тебе и не скажешь, такая пай-девочка.

Я усмехаюсь.

Ага, она самая. Если бы ты только знал, какие демоны раздирают эту пай-девочку, наверняка перестал бы мыслить шаблонами.

Обсудив детали и договорившись быть на связи, мы идем в наш лагерь. На выходе из леса встречаем Илью. Он сидит у потухшего костра и что-то увлеченно пишет в своем блокноте. Заметив нас, удивленно косится на Молодых.

– Все нормально? – сканирует меня напряженным взглядом.

– Да. Ваньке вот тоже не спалось, поболтали немного, - объясняюсь, чтобы не было пустых домыслов. И устало улыбнувшись, протягиваю Терёхину руку.
– Пойдем спать?

Он, будто не веря, медленно кивает, и махнув Ваньке на прощание, ведет меня к нашей палатке.

Раздеваемся и укладываемся мы в тишине. Я изрядно продрогла, сидя возле реки, и сколько не стараюсь, не могу согреться, меня трясет. Илья, по-джентельменски расположившийся в другом спальнике, через несколько минут не выдерживает мое клацанье зубами и без церемоний перебирается ко мне.

– Так теплее? – прижав меня спиной к своей груди, щекочет он теплым дыханием основание шеи. Я киваю. Пусть его объятия не такие монументальные и всеобъемлющие, как у Долгова. Пусть в них не возникает чувства, будто весь мир у этого парня на одной стороне, а ты - маленькая, беззащитная девочка, – на другой, но они действительно теплые и мне в них очень уютно.

– Смогла привести мысли в порядок? – спрашивает Илья чуть позже, когда я, отогревшись, начинаю засыпать.

– Угу, - отзываюсь сонно.

– Что решила насчет нас? – продолжает он пытать меня, словно вьетнамец американского летчика. {1}

Мне не хочется отвечать, и не только потому что я уже на полпути в царство Морфея, просто страшно изменить многоточие на вполне себе конкретный знак, не будучи уверенной, что это не ошибка. Но, тяжело вздохнув, я все же делаю над собой усилие.

– Решила попробовать, если, конечно, ты согласен не торопиться.

– Все будет, как ты хочешь, зай, просто дай нам шанс, - обещает он проникновенным шепотом и нежно скользит губами вниз по линии шеи. По телу рассыпаются колкие мурашки. Мне щекотно, и это слегка бодрит.

– Что ты писал сейчас? – спрашиваю, чтобы заполнить неловкую паузу.

– Песню, - просто отвечает Илья, словно речь о каком-то пустяке. Но я -то знаю, как для него это важно, учитывая, что он ничего не писал два года.

– Ильюш, я так рада, - с чувством сжав его руку, покоящуюся у меня на животе, отзываюсь совершенно искренне. Сонливость как –то разом отступает и повернувшись, я требую подробностей. – Ты только начал или уже есть что послушать?

– Начал еще месяц назад. Увидел тебя, и внутри вместо привычной пустоты стало расти что-то такое… большое… дикое… рвущееся наружу. Я записал, но все никак куплет не давался. Не то все было, не о том… Но сегодня смотрел на тебя у костра и понял, что хочу сказать, - смущенно улыбнувшись и потупив взгляд, признается он, будто и сам не верит, что с ним это случилось. Я же понимаю, что эта минута стоит того, чтобы за нее мучиться и страдать чувством вины.

– Споешь? – прошу тихо. Он кивает и помедлив, начинает рвать душу спокойным, наполненным грустью, мелодичным голосом:

– Смерть забирает самых любимых как секта, оставив нам города и проспекты. И тобой движет то, что тебя не топит. Это тупая боль, словно допинг… Безлюдная тихая ночь расставит всё на места. Мой беспокойный, скомканный слог… Мне не забыть добрых людей, нет. И пусть я сам закрыт на замок…

Он с шумом втягивает воздух, тяжело сглатывает и продолжает забираться под кожу, вскрывая вспухшие, воспаленные раны:

– Я жил по-разному, но… Кем же мы стали? Люди цепляются за деньги и кайф. Дружбу ломает самый чистый наркотик. Запомни, брат, он тебя испортит. Точно…- усмехается. – Судьбы ломают женщины, которых ты хочешь. Закрой глаза и попробуй. Ради бога, все не испортить…

Пауза. Такая необходимая нам обоим передышка. Он поднимает взгляд. Смотрит мне прямо в глаза, и я знаю, что сейчас будет тот самый куплет.

– Посмотри мне в глаза, Нева, - напевает он с мягкой улыбкой, заключив мое лицо в ладони. – Я люблю лишь твои плечи. Я хочу обнимать тебя первым. Первым всегда легче… Рассказать о своём миру. Мне так нужно моё время. Под мириадами звезд… Остаться… {2}

Когда он заканчивает, я чувствую себя раздавленной, выпитой до дна и в тоже время, будто очистившейся. По щекам текут слезы, а моя внутренняя вселенная вибрирует оголенным нервом. Не в силах ничего сказать, я просто прижимаюсь солёными губами к его губам и целую. Целую с таким всепоглощающим чувством благодарности и боли, что на языке разливается металлический вкус крови. В это мгновение я готова заняться с ним любовью. Мне хочется отдать ему что-то настолько же равнозначное, ценное… Вот только, кроме тела предложить больше нечего, я –выжженная чувствами к другому мужчине пустыня. И мне так жаль… Господи, как же мне жаль, что я не встретила его раньше!