Это была легенда. А теперь факты.

Ученый Дональд Лаклэнд, отвергнутый любовник, отчаявшись из уязвленной гордости затеряться в дебрях Африки, преобразившейся в 2086 году благодаря атомным станциям, пролившим свет на все ее улицы, нашел новый путь к забвению. Он завербовался волонтером в Тревел-Он Инкорпорейшн и за обычное вознаграждение согласился быть подопытным кроликом. Он вошел в Марк-3, не задаваясь вопросом, что произошло с Марком-1 и Марком-2. И решительно двинул рычаг селектора, не заглядывая далеко вперед. (Его глаза были затуманены слезами).

Он материализовался в будущем. И обнаружил, что все вокруг несколько изменилось. Собственно, прежде всего он обнаружил себя на высоте примерно трехсот метров над землей — ландшафт заметно сгладился за прошедшие годы. Как только сила тяжести включилась в действие, чтобы компенсировать эту аномалию, он запаниковал и выпрыгнул из уже не работавшего Марка-3, который буквально рассыпался за его спиной на части, разлетевшиеся во всех направлениях.

Его падение, которое он сопровождал булькающим аккомпанементом ужаса, внезапно остановила упругая сеть. Его пружинисто подбросило, и он повис в сети. Сеть была белого цвета, слегка липкая, со среднего размера ячейками, подходящими для ловли палтуса. Теперь земля приближалась гораздо медленнее, что обнадеживало, и он решился посмотреть вверх. Сложной конфигурации сеть была растянута между поддерживающими ее с четырех углов массивными зелеными шарами. Под каждым из них покачивался в корзине маленький зеленый человек.

Как только он достиг земли и выбрался из сети, его обступила толпа вопящих зеленокожих существ гуманоидного вида. Полагая, что их вопли свидетельствуют о кровожадности, он потянулся к своему лазерному пистолету и обнаружил, что его там нет. То есть он мог быть где угодно. Он стиснул кулаки и приготовился умереть как мужчина. Но, к счастью для Лаклэнда, толпа была движима не голодом, а благоговением. Лаклэнд был чем-то запредельным их опыту: огромный, белый — наверняка, бог. Легенды гласили, что, если бог когда-нибудь явит себя простым смертным, он, конечно, сойдет с небес. Маловероятно, что он выполз бы из какой-нибудь дыры в земле — богам такое не подобает. Ситвана, как говорят местные.

Словом, Лаклэнд получил первостатейное чествование и триумфально заново родился в деревне Поли. Этой ночью было проведено великое празднование, и новому богу было предложено несколько маленьких зеленых девушек, от которых он, к вящему разочарованию всех, отказался. Не могли же поселяне знать, что он уже жалел о своей эскападе и жаждал чего-то гораздо больше и белее, по имени Марион. Они впихнули в него еще одну порцию супа из птицы и повесили противные гирлянды на шею. Они хотели приветствовать его как следует. Они хотели, чтобы он остался. Он был их талисманом, их амулетом, их манья. Он, вне всякого сомнения, должен был быть более могущественным манья, чем те, которыми владеют их враги, мерзкие Херде. Не говоря уже об этих вонючках Бреда. При некотором везении он может оказаться самым сильным манья во всем кантоне Гота, сеющим страх в потрохах их врагов. Он, несомненно, посеял страх в их собственных потрохах, а разве они не самый храбрый народ во всем Финистеле?

Прошел месяц с тех пор, как Лаклэнд осел здесь и освоил язык до такой степени, что мог убедить жителей Поли в своих добрых намерениях.

— Бог Лаклэнд, когда ты поведешь нас против Хердов? — спросил его деревенский староста Донго одним солнечным весенним утром. И указал ему на большую, высотой метров двести, скалу в отдалении. Лаклэнд вздрогнул, не переставая жевать птичью ножку.

— Я человек мира, — ответил он. К тому же Лаклэнд боялся высоты. — Я пришел, чтобы убедить все деревни жить в гармонии.

— Сейчас весна, наши молодые мужчины неспокойны, — продолжал Донго. — Мы становимся сытыми и мягкотелыми. Легкая добыча для Хердов, которые едят человечину. К тому же, женщины Хердов очень привлекательны.

Ака, капитан летучих шаров, присоединился к дискуссии.

— Прошлым вечером Херды собрались на вершине горы, — сказал он мрачно. — У них луки и стрелы. Они стреляли в мой шар, но промахнулись.

— Женщины Бреда тоже привлекательны, — добавил староста задумчиво.

— Атта, атта! — Согласно закивал капитан.

— А к какой ... э... расе они принадлежат? — спросил Лаклэнд, тоже задумчиво. И посмотрел на маленького зеленого Аку с внезапным интересом.

— Расе?

— Ну, какого они цвета? — раздражение боролось в Лаклэнде со смущением. — Насколько большие?

— Как мы, Ваша Божественность. Красивые.

— А-а-а. — Лаклэнд посмотрел на них строго. — Я уже говорил вам, что все люди братья. Это нехорошо — воевать со своими братьями.

— Женщины нам не братья, — заметил Донго не без логики. — И не сестры даже, если они из другой деревни. В этом ты можешь быть уверен.

Позже Лаклэнд разговаривал с Акасетте, дочерью воздушного капитана.

— Почему ваш народ только и думает, что о войне? — спрашивал он ее.

Маленькая девочка посмотрела на него удивленно:

— Война — это путь, — ответила она просто, словно повторяя аксиому. — Ситва.

Акасетте исполнилось девять — она достигла девичества и в связи с этим носила яркую блузу поверх саронга, выкрашенного в желтый цвет при помощи грязи фланга. Когда она склонилась вперед, чтобы проиллюстрировать свои слова, рисуя палочкой в пыли, ее маленькие зеленые груди показались в низком вырезе. Лаклэнд вздохнул.