Судорожно хватанув губами воздух, Айт резко развернулся, встретив кристально чистый взгляд фиолетовых глаз.

— Ты что здесь?..

— Я шла вдоль ручья и случайно тебя увидела, — Вайолет криво улыбнулась, пытаясь скрыть за улыбкой охватившую ее неловкость. — Извини, если помешала.

Помешала? Айт во все глаза смотрел на девушку и не мог понять, что происходит. Как он мог не услышать и не почувствовать ее приближения? И за каким проклятым светом тело вдруг стало легким, словно перышко? Куда, мрак ее за ногу, делась боль?

— Как ты это сделала? — настороженно прислушиваясь к собственным ощущениям, нахмурился Айт.

— Прости, я не понимаю… — Вайолет попятилась, внезапно сообразив, что идея подойти к одарину была совершенно нелепой. Надо было свернуть в другую сторону, как только его увидела. Но что-то неподдельно сочувственное всколыхнулось в груди, стоило посмотреть на его ссутуленную и привалившуюся к камню фигуру. Большой и сильный мужчина в этот миг показался Вайолет потерянным и невероятно одиноким.

Как наивно было так думать. Иллюзия развеялась, стоило ему повернуться. Все та же холодная каменность черт, высокомерно поднятая голова, и только во взгляде что-то новое — пугающе безумное.

— Как ты смогла уничтожить заклинание Урсулы? — Айт вернул себе прежнее самообладание и теперь препарировал девчонку взглядом, пытаясь угадать по ее мимике ответ на свой вопрос.

— Я ничего не делала, — Вайолет растерянно мотнула головой, а затем вдруг сказала то, что в здравом уме не посмела бы озвучить: — Мне просто тебя стало жаль…

— Что? — Айт сглотнул и буквально придушил в себе идиотское желание удивленно открыть рот. — Жаль?

— Я не люблю делать кому-то больно. Мне не нравится, когда кто-то причиняет боль другому. И мне жаль, что Урсула заставила тебя страдать.

— Небесные покровители… — Айт шумно выдохнул, в бессильном жесте закрыв ладонью лицо. — Все еще хуже, чем я думал. Тебя сломают, лесная фиалка, как только ты ступишь на земли Тэнэйбры.

Снизошедшее на Вайолет озарение было подобно солнечному лучу — яркому и теплому: в грубоватых словах мужчины сквозило такое понятное и человечное сочувствие. Не удержавшись, она улыбнулась:

— Лесные цветы крепче, чем кажутся на первый взгляд, одарин.

— Кто тебя отпустил одну? — не проникся ее оптимизмом Айт.

Темные глаза смотрели осуждающе и строго, так, будто хотели проделать в Вайолет дыру, и девушка обиженно поджала губы.

— Эти леса не таят в себе никакой опасности. К тому же Доммэ и Кин находятся поблизости.

— В Тэнэйбре нельзя находиться поблизости, там надо держаться рядом.

— Но мы не в Тэнэйбре.

— А там уже поздно будет объяснять тебе и твоим сопливым братьям, что к чему, — зло рявкнул Айт. — Возвращайся на поляну и не отходи от Урсулы.

Внутри Вайолет словно высушенный трут вспыхнул. Так резко с ней никто и никогда не разговаривал. Да и за что? А она, глупая, еще и жалеть этого грубияна вздумала. Да такие в жалости и вовсе не нуждаются. От них всю жизнь только другие плачут.

— Указывать, что мне делать и куда ходить — не надо, — звонкий голосок Вайолет эхом разнесся по округе.

С веток вспорхнули испуганные птицы, и одарин удивленно вскинул брови.

— Ты мне не отец, не брат и, насколько я поняла, даже не союзник. А если прислушаться к твоему же совету, то и верить твоим словам тоже не стоит.

Девушка демонстративно крутанулась, темные локоны волос вихрем взвились и упали ей на плечи, оставив в поле видимости Айта только гордо расправленную спину и то, что прилагалось ниже. Походка выдавала клокочущее в девушке негодование. Шаги получались крупными, резкими, словно она, вколачивая каблуки в землю, думала о том, что с таким же удовольствием хорошенько потопталась бы ими по Айту.

А Фиалка, оказывается, умеет кусаться? Так-то лучше. Жалеть она его вздумала… Пигалица.

К осьмице* лес накрыло пеленой мелкого дождя. Холодная морось противно била в лицо, одежда казалась сырой и тяжелой, как и мокрый мех Кина, в который Вайолет то и дело приходилось запускать пальцы, чтобы удержаться на нем. Ужасно хотелось домой, под теплую крышу, с горячей кружкой чая и пуховым одеялом.

Маленький отряд рохров и волшебников восьмой день двигался в сторону Мареновых хребтов, но Вайолет казалось, что идут они уже как минимум месяц. Поспать удавалось не часто, и преимущественно на сырой земле. И только благодаря тому, что братья, оборачиваясь рохрами, прижимались к ней с обеих сторон, девушка не мерзла.