— Дадите мне знать, если будут новости?

— Конечно, — кивнула Йорунн. — Обязательно.

— Миледи.

— Просто Йорунн, старый друг.

— Я благодарен тебе, Йорунн, и в вечном долгу перед тобой.

— Ты ничего мне не должен, все забыто, — улыбнулась девушка. — И знаешь, мне стоило больше доверять одному мудрому человеку.

— Кому? — искренне удивился Лонхат.

— Хальварду. Он просил дать тебе время обдумать все, а я не послушала.

— Порой мне кажется, что ваш правитель видит слишком далеко для обычного человека. Он жесток, но у его поступков есть причины, а сердцу не чуждо милосердие.

— Поверь, я знаю это как никто другой, — вздохнула Йорунн. — Я многим ему обязана, и, хотя некоторые вещи простить сложно, но мне начинает казаться, что во всем этом был какой-то смысл.

— Ты так сильно изменилась.

— Как все мы. Только глупец цепляется за руины прошлого вместо того, чтобы идти дальше. И я рада, что сейчас ты тут, рядом со мной, и мы можем говорить без опасений и недомолвок.

Вдвоем они спустились со стены и неспешно направились извилистыми улочками вверх по склону.

— Когда вы выезжаете?

— Через два дня. Должен признать, что лорд Хальвард успел дать мне несколько ценных советов и рассказал немало тревожного. Сердце мое не на месте, я хочу как можно скорее отправиться домой и доставить новости в Гилон.

— Пусть твои люди дадут слово молчать обо мне. И ты не говори пока никому, что скоро я вернусь. Теперь я понимаю, не все обрадуются моему приезду. Хочу, чтобы все недовольство мне высказали в лицо, а не шептались за спиной.

— Когда ждать тебя, госпожа?

— Скоро, но не раньше начала лета, у меня остались тут незавершенные дела.

— Что ж, пара лун — не большой срок для того, кто ждал четыре года.

Йорунн сжала руку Лонхата, и тот ответил таким же крепким рукопожатием. Этим двоим было за что корить себя, было что обдумать, что отпустить, а что спрятать на самом дне души, похоронив в других воспоминаниях. И все же они научились идти навстречу своим страхам, а не бежать от них.

Если бы кто-то спросил Ульфа, что самое удивительное он видел в жизни, то он ответил бы: Тьму. Иногда Хальвард проводил в храме по многу часов, но далеко не всегда призванные им силы были заметны человеческому глазу, и еще реже магия становилась такой завораживающей.

Бывали дни, когда правитель буквально утопал в потоках силы, растворяясь, теряя человеческий облик. Тогда из глубин черных, мягко извивающихся завихрений проступала иная фигура — мощная, увенчанная сполохами пламени, окрыленная и подавляюще могущественная. И пусть Черному Волку доводилось видеть подобное лишь несколько раз в жизни, зрелище это оставило в его душе глубокий отпечаток.

Сегодня же Хальвард и Йорунн отправились в Теневой храм вместе. Ульф Ньорд сопровождал их до линии, очерченной двойным кругом колонн — дальше путь ему был заказан, как впрочем и всем, не имеющим в своей крови магии Тьмы.

Но то, что происходило внутри, вызывало восхищение и ужас одновременно. Больше всего это напоминало танец живых теней. Они вздымались и кружились, сплетаясь в причудливые фигуры, принимая пугающие облики и вновь рассыпаясь бесплотным дымом. В этот раз теневой водоворот казался настолько мощным, что сказать с уверенностью, если ли еще внутри два живых существа или они начисто растворились в потоке магии, было невозможно.

***

Мост-между-мирами встретил путешественников порывами раскаленного воздуха и золотом бескрайних песчаный холмов под ногами. Ветер лениво, словно нехотя поднимал с земли тысячи мелких частичек, увлекая их в неспешное и бессмысленное странствие от одного бархана к другому. Вокруг, насколько хватало глаз, не было видно ничего, кроме плавных изгибов желтых исполинов.

Прежде Йорунн видела нечто подобное у берегов Внутреннего Моря, но схожесть была лишь частичной. Там, в ее реальном мире, холмы были высотой в два или три человеческих роста, песок был нежного молочного цвета и осыпался под ногами ласковой жемчужной россыпью. Песчаную поверхность украшали полянки бледно-зелёных трав, длинные тонкие листья которых рассекали ветер с моря, издавая чуть слышный свист, больше похожий на пение. Узор тех барханов рисовали не только ритмичные волны, оставленные ветром, но и множество мелких следов. На побережье кипела жизнь, сновали туда-сюда ловкие ящерицы, тонкие пестрые змейки или быстрые насекомые.

Здесь же чувствовалась исполинская мощь и абсолютная безжалостность солнца, темно-золотой песок больно сек кожу, а деревьев или трав не было даже погибших.

— Красиво и пугающе, — наконец произнесла она, прикрывая лицо от назойливого потока песчинок.

— Похоже на Великую пустыню на юге империи, — заметил Хальвард. — Я был на ее краю дважды, незабываемое зрелище. Интересно, почему мы оказались именно здесь? Слишком необычный выбор для первого перехода. И я не вижу следующих дверей, — добавил он, внимательно осматриваясь вокруг. — Пойдем, хотя пустыня так же иллюзорна, как и любое другое на мосту, сгорать под этим солнцем нам приходится по-настоящему.