Шрифт:
– Бери, если хочешь, мне перехотелось, - сказала Лави.
Надин пожала плечами, взяла гамбургер, развернула бумагу, в которую он был завернут, и с аппетитом откусила крупный кусок. Да так, что подавилась. Лави и Вера похлопали ее по спине.
Надин откашлялась, по щекам побежали слезы. Она подышала, пришла в чувство, перевела взгляд на гамбургер и снова накинулась на него так, будто от этого зависела вся ее жизнь.
Вера хмыкнула и отвернулась от Надин. У нильфийки Надежды была большая слабость к еде, особенно к человеческой. Равни запрещала прикасаться к чему-либо в мире людей, но нильфийки нарушали этот запрет. Как можно служить людям и держаться подальше от этих лакомств?
Лави рассматривала черепичные крыши домов смотрела прямо перед собой.
– Что с тобой?
– Спросила Вера.
– Выкладывай, давай! Вижу, тебя что-то мучает.
– Ага, и не ешь ничего, - ответила Надин и икнула.
Лави пожала плечами.
– Да особо ничего. Просто это мой первый день. Видимо, перенервничала - вот и все!
– Ну, нам-то ты не заливай! Мы дружим с самого детства, - сказала Надин, запихнув в рот остатки булки с мясом и кусочком соленого огурца.
– Думаю, куда могла пропасть мама?
Надин дожевала остатки еды и задумчиво посмотрела на подругу.
– Думаю, она где-то здесь, - продолжила Лави.
– Где это здесь?
– Нахмурилась Надин. Догадка осенила пышечку, ее глаза округлились.
– Ты хочешь сказать, она в мире людей?
Лави кивнула.
– Я мечтала отправиться на ее поиски сразу, как попаду в мир людей. Я сюда попала. Но нет никаких сил ее искать.
– Лави грустно вздохнула.
– Даже не представляю, с чего начать. Все эти годы я искала ее в Ангардории. Даже обыскала обитель Равни, и ничего…
Вера и Надин снова переглянулись. Видимо, это вошло в привычку.
– Ты… Что сделала?
– Осторожно переспросила Вера.
Лави вздохнула.
– Ну не может же такого быть, чтобы нильфийка просто исчезла, а ее медальон нашли у границы. Она как будто она сквозь землю провалилась. Если ее нет в Ангардории, то она здесь. Я думала, что ее медальон даст мне хоть какую-то подсказку…
Надин и Вера с сочувствием посмотрели на подругу.
– Что, если она и, правда, мертва?
– Лави закрыла глаза. Думать об этом было невыносимо.
– Ее нет рядом столько лет, а я по-прежнему думаю, что она просто застряла в мире людей и не успела вернуться в Ангардорию. Что, если она жива, но находится в опасности, и ей нужна помощь, а я просто сижу на этой крыше и теряю время?
Вера отодвинула пустой стаканчик со льдом, присела возле Лави и обняла ее.
– Лави, хватит себя накручивать. Есть вещи, на которые мы не можем повлиять, понимаешь? Главное, что ты не опускаешь рук. Честно признаться, я бы уже давным-давно сдалась, а ты продолжаешь. Притом, что, даже если Лавьера в опасности, она не даст себя в обиду. Уж кто-кто, а она сможет за себя постоять!
– Точно-точно!
– Закивала Надин, с грустью поглядывая на пустую обертку гамбургера.
– Надежда всегда есть, Лави, - сказала Вера.
Надин с благодарностью кивнула ей.
– К тому же теперь ты можешь продолжить свои поиски, но уже в мире людей, - продолжила Вера.
– И знаешь, что?
– Сказала Надин.
– Ты только скажи, чем мы можем помочь.
Вера улыбнулась и кивнула.
В глазах Лави защипало от набежавших слез. Она заморгала, но слезы уже потекли по щекам. Все слова застряли комом в горле. Она положила голову на плечо Веры. Надин подвинулась поближе к Лави и обняла ее.
Глава 9 - Медальон
Лавур стало хуже: сжало грудную клетку, дыхание было тяжелым. Уставшая после первого дня в мире людей Лави тут же помчалась за целителем. Мрачный старичок в темной мантии дал нужные зелья и прописал домашний режим. «По крайней мере, это не смертельно», - сказал он.
Лави ухаживала за бабушкой, дала ей снадобье, напоила целебным отваром и лежала с ней на одной кровати, пока та не уснула.
– Что-то идет, Лави. Что-то страшное, - в бреду причитала бабушка.
Лави гладила ее по голове и пыталась успокоить, но та выкрикивала одни и те же слова.
Нильфийка взяла со стола целебную успокаивающую мазь, которую целитель наказал втереть в тело, если Лавур не станет лучше. Лави отвинтила крышечку от пухлого пузыречка и зачерпнула восковую жидкость, которая наполнила комнату запахом сосновых шишек.
Лавур умолкла, черточки ее лица разгладились. Грудь мерно поднималась и опускалась.
Лави перешла в свою комнату и уставилась в потолок. Так странно - в мире людей она мечтала завалиться на кровать поскорее, а теперь не может уснуть. Она пролежала так несколько часов, а потом неожиданно уснула.