Острая боль в груди мгновенно ее разбудила. Она покосилась туда и ахнула. Боль причинял мамин медальон. Он нагрелся, вспыхивал красным и пылал жаром, словно желал проделать дыру в груди.

Лави моргнула, взяла раскаленный медальон в руку и крепко сжала. Руку обожгло, но девушка продолжала удерживать его в руке, словно так и должно было быть.

В Ангардории взвыла сирена. Лави дернулась, обернулась к прозрачной стене и разжала кулак. Медальон погас. Лави удивленно покосилась на него. Ну и что это было?

Она поспешно взлетела в воздух и полетела в комнату бабушки. Та по-прежнему спала.

Лави только отважилась ее разбудить, как сирена утихла. Нильфийка вернулась в свою комнату. Она подошла к прозрачной стене, чтобы понять, что происходит за стенами дома, но Ангардорию накрыла ночная мгла.

***

Второй день в мире людей дался Лави легче. Активированный медальон придавал сил, и она чувствовала себя бодрее.

Сегодня на волшебном лоскуте, который проецировался с кулона, был предписан дом престарелых.

Это место что-то перевернуло в груди нильфийки. Как только она оказалась внутри, на нее вновь накатили воспоминания. Почему-то хотелось сбежать так же, как и в тот день, когда она впервые оказалась в больнице. Страшно! Но едва она оказалась в большой комнате с желтыми в белый цветочек обоями, с паркетным полом, с большим окном, занавешенным белоснежной занавеской - от сердца отлегло. Обстановка казалась домашней и уютной. На большом круглом столе, за которым сидели мужчины в очках и играли в шахматы, стояла ваза, инкрустированная стразами, в ней стояли нежно-розовые пионы.

На продолговатом синем диване сидели три бабульки и что-то громко обсуждали, размахивая руками и хохоча в голос.

Еще одна пожилая женщина сидела в кресле-качалке и вязала спицами свитер. Она казалась сосредоточенной и даже высунула кончик языка, помогая себе продеть петлю.

Внимание Лави привлекла пожилая дама в панамке с пчелками. Она сидела лицом к окну и грустила. На морщинистом лице читалось отчаяние и безысходность, в глазах стояли слезы. Она словно кого-то ждала или скучала по этому человеку.

Лави тут же нахмурилась. В голову сразу прокрались мысли о Лавур. Она осталась дома с целителем, который обещал за ней присмотреть. Он уверял, что у бабушки ничего серьезного, но в таком возрасте уже стоит себя поберечь.

Переживания за Лавур взяли верх, и Лави, не раздумывая, приблизилась к старушке в смешной панамке. Позабыв о том, сколько сил она потеряла после прикосновения к Кристоферу, девушка коснулась руки старушки. Сначала ничего не происходило, старушка по-прежнему смотрела перед собой, нахмурившись. А потом она ахнула и прикрыла глаза. По щекам потекли слезы, уголки губ подскочили вверх, на лице застыло выражение блаженства, плечи распрямились.

Лави наградила пыльцой каждого, кто был в комнате, наслаждаясь их улыбками и радостными лицами, а потом отправилась к своим подругам.

За горизонтом садилось солнце. Три нильфийки сидели на черепичной крыше того же самого дома. Лави не слышала своих подруг, сжимала медальон в кулаке и думала о прошлой ночи.

Надин запихивала в рот картошку фри и запивала ее апельсиновым соком. На лице девушки отражался восторг и безудержное счастье. Вера откусила кусочек зефира, прожевала и спросила:

– Слышали, что вчера произошло в Ангардории?

Надин закивала головой, прожевала картошку:

– Ага, мама говорит, что одна из нильфиек не вернулась домой.

Лави нахмурилась и повернулась к Надин.

– С чего ты это взяла?

Надин пожала плечами.

– Ну, не знаю. Просто странно все это! Мама говорит, что такое уже когда-то было.
–  Лави встретилась с глазами Надин и все поняла. Она имеет в виду тот самый случай, когда Лавьера пропала.

– Ты ее имеешь в виду? Маму?

Надин кивнула и обеспокоенно посмотрела на Лави. Зря она снова заговорила на эту тему. Но ведь не специально!

– Я не помню, чтобы в тот день была сирена, - заговорила Лави.
–  Ночью к нам домой заявилась Равни, вот и все.

– Это так, но до того случая и не было никакой сирены, а потом Равни приказала стражам порядка их установить.

Надин закинула в рот три продолговатые картошки и втянула сок через трубочку. Вера молча слушала и думала о чем-то своем.

– О, я вот о чем подумала, - с набитым ртом произнесла Надин.
–  Я тут стащила из книжного кое-что…