Нильфийки Зависти стояли с прямыми осанками и приподнятыми подбородками. Нильфийки Тревоги, как и всегда, жались друг другу, сутулились и кусали губы. Они постоянно нервничали, поправляли платья и накручивали других. Нильфийки Ревности держались за руки, иногда гладили друг друга по волосам и с улыбкой что-то шептали друг другу.

Равни появилась из ниоткуда. В правой руке сиял, словно усыпанный бриллиантами, белоснежный посох. На лице - ни единой эмоции. Она обвела взглядом толпу, встречаясь взглядом с каждой нильфийкой.

– Я собрала вас здесь, чтобы предупредить и обезопасить, потому что вы все - моя семья.
–  Она произносила каждое слово спокойно, будто говорила о погоде.
–  Прошлой ночью кто-то проник в Ангардорию.

Троица находилась в центре событий. Надин, стоявшая слева от Лави, открыла рот и нахмурилась. Вера внимательно смотрела на Равни, думая, что та пошутила. Но все было более чем серьезно.

Остальные нильфийки по-разному отреагировали на эту новость: кто-то поджал губы, кто-то ахнул и прикрыл ладонью рот, а кто-то просто слушал, не выказывая никаких эмоций.

– Стражи Ангардории ищут преступника. Мы полагаем, что это человек.

По толпе пробежал шепот вперемешку с возмущением и удивлением. Надин еле устояла на ногах и чуть было не упала в обморок, но Лави и Вера подхватили ее с двух сторон. Надин побледнела и перепугано смотрела перед собой.

«Все будет хорошо», - прошептала Лави ей на ухо.

– Если кто-то из вас найдет преступника, тут же сдайте его мне!
–  Громко произнесла Равни.

– Что с ним будет?
–  Спросила нильфийка Тревоги.

– Я верну его обратно в мир людей, - ответила Равни.

Лави снова обвела глазами толпу, и из ее груди вышибло воздух. Здесь была Лавур. «Разве она не должна лежать в постели?».

Лавур казалась вполне здоровой, на ее щеках проступил румянец. Целителя рядом с ней не было, и это было странным. Она надела свое любимое бирюзовое платье, на грудь нацепила украшение из жемчужинок и медальон силы.

Бабушка внимательно слушала нильфийку Равновесия и не сводила с нее глаз. Cжала руки в кулаки, схватилась за украшение из жемчужинок и теребила его.

«Неужели она нервничает?» - пронеслось в голове у Лави. Но эта мысль сразу сменилась другой: «В этом нет ничего удивительного. Сейчас все нильфийки нервничают. Ну, практически все! Ведь еще ни разу в Ангардорию не проникал человек!».

Миг - и шею снова что-то обожгло. Лави мгновенно опустила глаза на грудь. Ужас пригвоздил ее к месту, когда она увидела, что медальон снова вспыхнул. Лави взяла его и крепко сжала в кулаке.

– Что с тобой?
–  Прошептала Надин.
–  Теперь тебе плохо? Ну и новости, скажи?

Лави хотела покачать головой и ответить, что все в порядке, но не смогла. Она не дышала в ту минуту, когда несколько десятков глаз уставились на нее. Не дышала и тогда, когда Равни оттолкнулась ногами от зефирного облачка, взмахнула крыльями и направилась к ней. Лави сглотнула ком в горле. Что, если это мама так подает ей знак? Нельзя, чтобы пылающий медальон увидел хоть кто-то, особенно Равни!

Правительница Ангардории оказалась в двух шагах от нее. Краем глаза Лави увидела, что Лавур прожигает внучку взглядом и поджимает губы.

– Что там у тебя, Лави? Что ты прячешь?
–  Поинтересовалась Равни.

Лави крепче сжала в руке медальон. По спине пробежал пот.

– Разожми кулак!
–  Приказала правительница Ангардории.

Лави втянула носом воздух. «Все хорошо! Ничего плохого не произошло! Я просто скажу все как есть!».

Надин и Вера переводили взгляд с подруги на правительницу Ангардории и обратно.

Лави разжала кулак, в котором был зажат медальон. Равни внимательно посмотрела на него. Ни удивления, ни злобы не отразилось на ее лице. Ничего, кроме скуки и полного спокойствия. Лави еле держалась, чтобы не закричать от боли. Как же дико горячо!

Равни прикоснулась пальцами к медальону, сжала в своем кулаке и закрыла глаза. В этот момент сердце Лави ушло в пятки. Равни подержала медальон в руке, резко развернулась и полетела обратно к своему зефирному облачку.

Лави вздохнула с облегчением, но тут же ощутила такой страх, что у нее задрожали колени. И, кажется, Равни это почувствовала.

– Все свободны! Всем разойтись!
–  Произнесла правительница, как ни в чем не бывало.

Толпа рассосалась, нильфийки полетели к своим домам. Все, кроме Надин и Веры. Лавур уже приближалась к троице, ее брови сошлись на переносице. Поджатые губы и нахмуренные брови говорили о ее недовольстве, а бледное лицо - о страхе.