Стоимость выходила не такая уж и большая. И, пожалуй, стоит познакомится с местными сортами древесины. У нас коптили на ольхе, березе, хорошо шла вишневая древесина. Наверное, и еще какие-то использовали.

Эх, сейчас бы от курочки копченой не отказалась! Или, это я просто голодная? Пожалуй, что стоит посмотреть, что сегодня на обед будет…

Мои размышления прервал громкий стук в кабинет. Я аж вздрогнула от неожиданности… И как это я шагов по лестнице не услышала? Совсем замечталась!

— Войдите!

Наклонившись под низковатым дверным проемом в дверь шагнул медведище… Уж на что тирг Сейд высокий мужчина, а этот — точно не меньше двух метров. Да и плечи такие — не обхватишь!

— Лацита тиргус требует в замок! Срочно!

— Лацита тиргус не велел здороваться?

Помялся, но сообразил, что лучше не спорить. Поклонился…

— И тебе привет, незнакомец.

Я поклонилась в ответ. Понял.

— Сотский я, тирс Матуш. Тебя, рава Лейна, лацитат тиргус просил прибыть в замок. Срочно!

Спорить я не стала, кто знает, что случилось. Думаю, просто так тиргус не стал бы дергать. Сапоги теплые, шубейку и шапку, рукавицы я надела за минуту. Раз срочно — не стала переодевать домашнее платье. Уже во дворе, увидев шесть человек сопровождения и крытую повозку для меня, задумалась — что же такое произошло-то?

Проводили меня не в кабинет тиргуса и не в зал, где мы пробовали консервы. Тирс Матиуш, не отвечая ни на какие вопросы, протащил меня по этажам и коридорам замка так, что я через пять минут уже не понимала, где выход.

Лацита тиргус, постаревший и осунувшийся, сидел в кресле у камина и вскочил при виде меня и тирса Матиуша. Большая комната, несколько дверей ведут из нее куда-то, и окон нет.

— Рава, ты чужеземка и много знаешь… Сейд умирает… Посмотри, что ты можешь сделать.

Мама дорогая! Я же не медик, с чего он взял, что я что-то могу?! Да я даже в местных травах не разбираюсь, не то, чтобы лечить кого-то!

— Лацита тиргус, я же не лекарь…

— Посмотри, вдруг сможешь помочь. Я все отдам, спаси мальчика!

— Да не нужно мне все, лацитат тиргус. Не умею я лечить!

Дверь в комнату отворилась, выскочила служанка, с тазиком и тряпьем в руках.

— Что с тиргом Сейдом?

— Рана воспалилась. Стрелой попали, стрелу выдернули, рану забинтовали, не сильно и страшная была. Сперва даже заживать стала, а потом — хуже и хуже ему… Домой на повозке привезли…

Отвечал мне не тиргус, а тирс Матиуш.

— Лацита тиргус, у вас же есть в замке лекарь.

— Был у нас лекарь, был… Шесть дён назад, скотина, напился и с лестницы сверзился насмерть… Конюх смотрел рану, говорит — воспалилась, примочку поставил, все, мол, в руках богов… А у него жар и в сознание не приходит…

— Раз рана воспалилась — значит или грязь попала, или не всю стрелу выдернули.

— Помоги мальчику, рава. Век твой должник буду! Мы с города трех лекарей привезли, но ему все хуже становится…

Я боялась. Я откровенно боялась подходить и смотреть. Ну, что я там могу понять? Я страшнее детских ободранных коленок и простуды ничего в этой жизни не лечила. Коленки — еще себе, в детстве. А простуду себе и мужу бывшему — дома, таблетками из аптеки. Ну, еще медом и малиной. Клюкву пили…

Старик тиргус стоял, глядя на меня с обреченной усталостью, понимая, что последняя его надежда не сбылась.

— Ладно, рава, просто посмотри рану, вдруг, что подскажешь…

Я выдохнула… Мне не хотелось ввязываться в эту историю, я ничего в ранах не понимаю. И в лечении. И в лекарствах местных… Но и отказать тиргусу я не смогла. Мне было безумно жалко старика…

Первое, что меня поразило в комнате — жара и вонь.

На широкой кровати под балдахином кто-то стонал, но кто именно — было не видно. Над больным склонились две служанки, придерживая, чтобы не метался. В камине на крюке висел котелок, из которого и выплывали вместе с паром чудовищные запахи. О чем-то совещались у окна два пожилых горожанина. Думаю, и есть лекари.

— Уважаемые, что с вашим больным?

Отвечать мне они явно не собирались, смотрели, как на грязь под ногами. Я перевела взгляд на тирса Матиуша.

— Рава Лейна спрашивает — надо отвечать! — рявкнул он на них. Кажется, его эти мудрецы тоже достали.

Один из них, постарше, под взглядом молчаливого коллеги поморщился, пожевал тонкими губами и наставительно произнес:

— Очевидно же, что разлитие черной слизи в теле тирса Сейда вызывает жар, от которого он и теряет сознание! Это понятно каждому, кто изучал лекарское искусство. Я прописал ему микстуру для желчи, но тирг столь болен, что тело его отвергает микстуру!