Шрифт:
– Точно Перовская? Ника Перовская?
– Да, точно, она.
– С ума сойти! – Маргарита рассмеялась коротким утробным смешком. – Это надо же!
– А что, книжки ее читала?
– Представьте себе! Так, просмотрела по диагонали, чушь собачья. Моя косметолог дала как-то полистать, пока педикюр мне делала. Она эту Перовскую обожает, все ее книжки собрала.
– И много?
– Двадцать с чем-то штук. Вот будет забавно, если я из поездки привезу Любаше автограф ее обожаемой писательницы! Как проснется, попрошу в блокноте расписаться. Бывают же такие совпадения! Кстати, Наташа, почему вы мне «тыкаете»? Мы, кажется, не в таких отношениях…
– Ой, охренеть, какие этикеты-шмитикеты! Рит, будь проще! Пойдем, выпьем в ресторане, я тебя с отличными мужиками познакомлю.
– С грузинами, что ли?
– Не, они дагестанцы. Кажется.
– А не боишься, что они боевики какие-нибудь?
– Если кавказец, значит, боевик обязательно? У них нормальный фруктовый бизнес, я пообщалась. Они в К. едут связи налаживать по поставкам. Серьезные ребята. Да пойдем!
– Исключено, – Ника услышала, как зашуршали страницы Ритиного журнала. – Дорожные романы – это не мое. Извини.
– Мое дело предложить, – хмыкнула Наташа и вышла.
Полежав минуты две, Ника принялась возиться на полке, изображая пробуждение. Нарочито громко зевнула, потянулась. Слезла, под пристальным взглядом Маргариты порылась в сумке, достала бутылку минералки, сделала глоток.
– Душно там, наверху, – сказала в пространство.
– Отопление на полную мощность включили, вот и душно, – Маргарита говорила, не отрывая взгляда от страниц «Каравана». – За окнами-то мороз минус пятнадцать.
– Откуда вы знаете?
– Разговор проводников случайно услышала, когда курила в тамбуре. Еще впереди сильные метели, так что могут быть заносы на дороге. Будет очень мило, если мы застрянем где-нибудь посреди тайги пред огромным сугробом, который не успеют расчистить.
– Да, как будто мы в «Докторе Живаго» Пастернака. Нам всем дадут лопаты и поставят впереди состава. Российские железные дороги сохраняют свои лучшие традиции.
Маргарита хмыкнула. Потом спросила:
– Ника, вы случайно не та писательница, которая написала роман «Исповедь ведьмы»?
– Случайно та, – Ника вздохнула. – Я не спала, я слышала, как Наталья назвала меня коровой и что ваша педикюрша обожает мои книги. На самом деле мне очень льстит, что меня читают косметологи, я ведь не Умберто Эко или Артуро Перес-Реверте, я пишу для повседневного спроса. Я с удовольствием дам автограф для вашей…
– Любы. – Маргарита полезла в сумочку от Донны Каран и достала элегантный блокнот и авторучку. – Девушку зовут Люба Николаева. Она мне просто не поверит.
Ника размашисто написала в блокноте: «С любовью – Любови Николаевой. Поверьте, я – это я. Ваша Ника Перовская».
– Спасибо, – Маргарита улыбнулась. – Пойду покурю. Вы совсем не корова, Ника, не обращайте внимания на эту пьяную дуру.
Оставшись одна, Ника почувствовала свою бесцельность. На какую-то минуту ей показалось, что она не доедет в К. и Анне не суждено будет ее встретить. Она вдруг захотела позвонить подруге, но сеть отсутствовала, за окнами царила однообразная глухая мгла. Остановись сейчас поезд – и все они окажутся как будто в ином измерении. От этой мысли к горлу подступила тошнота, Ника достала мятные драже, положила парочку под язык. Перед поездкой она специально перестала пить свои всегдашние антидепрессанты и, хотя мягко снижала дозу до нуля, синдром отмены все равно мучил ее по вечерам. В ушах зашумело, бросило в пот, и Ника решила выйти в тамбур, подышать холодным воздухом или хотя бы горьким табачным дымом, наверняка там кто-то курит, та же Маргарита, к примеру.
В промерзшем тамбуре она стояла минут десять, вдыхая ржаво-холодный воздух, качаясь в одном ритме с телом поезда. Весь этот грохот и шум отрезвлял, напоминал о реальности и тем самым успокаивал.
– Черт, – пробормотала Ника, – я оставила купе пустым, а если Маргаритину сумку сопрут, она же меня на винегрет порубит своей пилкой для ногтей!
Ника поспешила в купе, но в трех шагах от него вдруг остановилась. Дверь купе была приоткрыта, хотя она твердо помнила, что оставила ее закрытой… Она заглянула в проем и отшатнулась – обе ее попутчицы неистово целовались, сжимая друг друга в объятиях.
Нику вырвало прямо в коридоре; она упала на колени, перед глазами поплыли зеленые круги. Только через некоторое время она осознала, что лежит в купе, на лбу у нее мокрое полотенце, рядом сидит проводница и сосредоточенно измеряет ей давление. Во рту было сухо и горько.
– Воды, пожалуйста, – прошептала она.
– Минуту, – кивнула проводница. Посмотрела показания тонометра и сдула манжету. – Сто девяносто два на сто восемнадцать и пульс сто четыре. Вы что от гипертонии принимаете?