— Конечно живой. Что ему сделается? Местные уже реже к нему наведываются, у всех, считай, водопроводы. Это наши дома крайние, нам тут недалеко до родника, вот и ходим.

Алёна улыбнулась, вспоминая, как сама бегала с эмалированным бидончиком по тропе, вьющейся между серых стволов тополей. Вкуснее той, ледяной до ломоты в зубах, воды она за всю жизнь не пробовала.

— А вам что же, тоже скважина нужна? — Павел уже отдохнул, встал с порожка и полез на стремянку, вооружившись домкратом. — Могу дать телефон бригады, они много кому в посёлке скважины бурили. Быстро делают, молодцы ребята. Или, знаете, как лучше поступим? Я сам им позвоню и проконтролирую. А то вы женщина городская, да ещё и одна, без мужика..

Алёна, конечно, понимала, что Павел не преследовал цель её обидеть, а предложил помощь по-соседски, от души, но его слова серьёзно задели за живое, напомнив о неудавшемся браке.

— Да, наверное, так будет лучше. Позвоните им сами, пожалуйста. — тихо согласилась Алёна, тяжело поднялась с лавки и принялась за дело.

Принесла большой таз, аккуратно отлила в него воды, добавила моющее средство и кинула тряпку. Без ужина она спокойно обойдётся, а вот ночевать второй раз в грязи не хотелось.

Бабушкин дом представлял собой типичное для этих мест жилище. Небольшие холодные сени служили одновременно коридором и кладовкой. Здесь стоял большой старый комод с медными ручками-ракушками, вдоль стен тянулись потемневшие широкие полки из простых, гладко обструганных, толстых досок. Всё пространство нехитрых стеллажей занимали разнокалиберные ящики, свёртки, банки и бутылки. Комод тоже под завязку заполнили жестяные банки, коробки из плотного картона и небольшие тканевые мешочки со всякой мелочью. Со всем этим добром предстояло как-то разобраться, но сейчас Алёну больше интересовали жилые комнаты — большая, практически квадратная, двадцатиметровая "зала", выступавшая в роли и кухни, и столовой, и гостиной; и две маленькие спаленки, вмещающие в себя только стандартные односпальные кровати.

Ветхое постельное бельё Алёна сняла и выкинула ещё вчера, а сегодня ей предстояла генеральная уборка. Начать решила с потолка — намотала мокрую тряпку на веник и хорошенько обмела всю пыльную паутину по углам, освежила стены, протёрла подоконники и закончила уборку мытьём полов. До полной чистоты было ещё далеко, но в комнатах стало заметно уютнее и свежее.

— Хозяйка, ну я вроде всё, закончил, — Павел собирал разбросанный инструмент, протирал его и складывал в деревянный ящик с ручкой.

— Спасибо вам, Павел. Провозились до темноты с моим навесом. — Алёна выплеснула грязную воду из таза и перевернула его, прислонив к ступеньке крыльца. — Сколько я вам должна за работу?

— Ничего вы не должны. Валька не велела брать денег. Спокойной ночи, хозяюшка.

— Как не должна? Павел! Так нельзя, вы же весь вечер потратили на меня.

— Спокойной ночи! — тоном не терпящим возражений бросил мужчина и скрылся в густых осенних сумерках.

Алёне ничего не оставалось, как смириться. Ну не будет же она, в самом деле, бегать по темноте за соседом и уговаривать его забрать деньги за свою работу? Ничего, как-нибудь рассчитается, пусть и позже. Из города, может, привезти соседям что-то? Впереди зима, вот взять и купить Насте куртку, допустим. Уж, наверное, не откажутся родители от подарка для ребёнка.

Успокоив себя, Алёна с тоской посмотрела на почти пустое ведро. Здесь воды только на кружку утреннего кофе и осталось. Ни помыться, ни даже зубы почистить не хватит. Нужно срочно что-то решать с этой проблемой. Канистру что ли купить, чтобы необходимый запас всегда в доме был?

Поставив себе мысленную галочку заняться в первую очередь проблемой водоснабжения, Алёна поужинала бутербродом, запила его пакетированным соком и рухнула в кровать. Насыщенные событиями и физическим трудом дни забирали все силы и не оставляли времени для самокопания и приступов тоски. Не успела Алёна вытянуться на не самой удобной кровати и натянуть на себя одеяло, как тут же провалилась в глубокий оздоравливающий сон.

*

Бабушка, напевая тягучий мотив, тщательно перетирает что-то в каменной ступке. На столе разложены пучки сухих трав, какие-то корешки, керамические плошки с ягодами и семенами.

Босоногая Алёнка сидит на стуле и пьёт молоко, с интересом наблюдая за бабушкиными действиями.

— Что, Лёнь? Соскучилась? Тяжело тебе, девонька моя?

— Тяжело, Ба. — вздыхает Алёна и машинально вытирает перепачканные в молоке губы.

— Ничего, голуба моя, ничего. Всё пройдёт, перемелется и пылью покроется… Жизнь — она не простая, но время расставит всё по местам…

Бабуля взяла несколько сухих сморщенных ягод и кинула их в ступку.

— Ба, а ты правда лекарка?

— Знахарка я, солнце моё. Травница. — Маруся бросила смеющийся взгляд на внучку.

— Представляешь, Ба, твои соседи решили, что я тоже могу лечить и ходят теперь, проблемами делятся..

— Да кто знает, может и из тебя знахарка хорошая выйдет. А что спрашивают-то? — бабуля, высыпала из ступки растёртые травы в стеклянную ёмкость, и принялась перебирать флаконы с разноцветными жидкостями. Нашла нужный, открыла плотно притёртую пробку, набрала пипеткой несколько капель и добавила к травяному порошку.