— Мхарииты заставляют отрекаться от земной сущности и забывать все, даже собственное имя.

— Разве такое возможно?

— Возможно, если накачать наркотиками, — пояснила женщина.

— Отставить разговоры! — мимо прошелся сотрудник пограничной службы, ударив дубинкой по решетке.

— А кто и для чего это делает? — тихо уточнила я, когда тот вернулся на свое место.

Ладика ненадолго задумалась.

— Ты знаешь, что такое Мхарийский халифат?

— Непризнанное государство.

— Это, в первую очередь, террористическая группировка. Их сила с каждым годом растет, потому что армия пополняется такими вот… — она не смогла подобрать слово.

— Они опасны? — я скосила глаза на непомнящих, но они так и сидели, поджав под себя ноги.

Ладика махнула рукой.

— Сырой материал. Только успели накачать. Все, что они сейчас могут — это молиться. Думают, Мхари спасет их душу, — она горько усмехнулась. — да только мертвы их души теперь.

Странные у них молитвы. У меня от сидения в одной позе уже затекли бы ноги или зачесалась какая-нибудь часть тела, а этим хоть бы что.

— А ты сама откуда?

— Я валандийка, — ответила Ладика. — Из Вершета.

— Что же ты делаешь здесь, на границе с Хенаном? — удивилась я.

— Меня зачем-то сюда привезли cropso. Наверно, отсюда депортируют на родину.

От Баграна до Валандии не так уж и далеко, но куда разумнее было бы отвезти ее в пункт пропуска при Шаларе — он и есть непосредственная граница с Валандией. Впрочем, пограничному патрулю виднее.

— Послушай, Ладика, меня однажды назвали haritay — что это значит?

Валандийка тихонько присвистнула и взглянула на меня уважительно.

— Сильный мужчина за тобой стоит, права на тебя заявил. Только почему ты до сих пор не носишь русари? Он принял твою веру?

О том, какой веры и кто тот загадочный hari — я догадывалась смутно, а уж что такое русари — не знала вообще.

Ответить мне не позволили — лязгнули ключи, открывающие дверь, и в камеру вошли пограничники.

— Руки, — скомандовал офицер, и я послушно подставила запястья под браслеты. — Вперед.

Я вышла под конвоем из временного пристанища.

— Ладика, а что такое Shanie? — напоследок спросила я.

— Солнышко, — озадаченно перевела валандийка. — Это твой hari тебя так называет?

Я улыбнулась. Кажется, сумрачный образ таинственного hari стал проясняться.

Меня вели по длинному коридору к одному из кабинетов. Зачем — я узнала только после того, как меня усадили на стул и пристегнули наручники к короткой цепи на столе. Следом вошел человек в строгом костюме и расположился напротив, раскладывая бумаги. Он не торопился, он знал, что спешить мне некуда.

— Представьтесь, пожалуйста, — произнес он, снимая с ручки колпачок и приготавливаясь писать.

— Лианетта Ранхил.

— Гражданство.

— Лароссийка.

Быстрый взгляд в лицо — и на белом листе появляется знакомая с детства информация.

— Количество полных лет.

— Двадцать.

Мужчина полюбовался на предоставленные мной и записанные им данные и отложил ручку.

— Итак, рия? — он взглянул на мою руку без кольца и кивнул сам себе, — рия Ранхил, меня зовут Элайджа Марэ, я — следователь по особо важным делам. Сейчас придет фотограф, чтобы сделать пару фотографий.

Фотограф действительно пришел, меня, как ярую преступницу сняли и в профиль, и в анфас, после чего он удалился.

— Пока ваша личность устанавливается, — Марэ передал лист с моими данными одному из конвоиров, и мы снова остались одни, — я задам вам еще пару вопросов. Вас арестовали за пособничество особо опасным преступникам.

Тут мои глаза неестественно округлились. Это кому и чем я поспособствовала? Разве что деньжат слегка подкинула, рюкзак-то мой так и остался в бункере, его туда, если не ошибаюсь, сбросил Дрю.

— Какова цель вашего визита в Багран?

Думай, Лиа, все должно выглядеть как можно правдоподобнее.

— Я приехала, чтобы встретить отца, — ответила я. — Он у меня историк, уехал в геологическую экспедицию в Хенан.

— Как вы оказались в поселке, если, как вы утверждаете, встречали отца? Он назначил вам встречу?

— Нет. Я уточнила на пункте пропуска, не проезжал ли мой отец через границу. После этого ко мне подошел человек и сказал, что знает моего отца и отвезет меня к нему. Это усыпило мою бдительность, — я покаянно сложила руки на груди.