– Ну а сейчас где же шар?

– Не знаю. С Павлом я виделся уже спустя годы, заговорил с ним про шар, да он как-то увел разговор в сторону...

– Вы начали этот рассказ с упоминания о своей болезни...

– Да.
– Гусев помолчал.
– Не могу сказать точно, от чего это произошло, но случилось все после того, как я шар в руках подержал. Занемог вдруг, да и сильно: поднялась температура, побледнел, ослаб, месяц пролежал в поту и слабости. Врачи приезжали, осматривали, понять ничего не могли. А мне все хуже да хуже, уже есть ничего не мог. Что тут делать? Вот мать-то и уговорила ту женщинуврача, что из Кремля, осмотреть меня. Фамилия ее была Высокосова.

Та тоже долго поставить диагноз не могла. Потом дала мне таблетку - новые таблетки тогда появились, сульфидин назывались. Мне полегчало. Да и старики еще посоветовали матери понемногу мне водки давать. Так и выздоровел.

На минуту в комнате воцарилось молчание. Одни пытались както соотнести услышанное с известным, понимая, что информация все-таки требует проверки. Другие вполне откровенно и многозначительно улыбались. Гусев вновь на время утратил уверенность, тем более что отдельные и довольно едкие замечания, вроде бы ни к кому не обращенные, подобно ржавым гвоздям уже вбивались со стороны в его речи. Мне всегда было непонятно, что заставляет присутствовать при таких рассказах тех, кто слушать их не хочет.

– А наблюдались ли еще какие-нибудь странности в этих местах?
– спросил кто-то, желая замять чужое нерасположение и подбодрить старика.

– Были. Много.
– Чувствовалось, что продолжение рассказа стоило Александру Петровичу определенных усилий - Да вот хотя бы в 46-м году пришел из армии Гусев Григорий (в деревне-то нас, Гусевых, много жило) и решил перед селянами вроде бы похвастаться тем, как точно он по компасу ориентироваться может; а в войну он в связи служил, по азимутам провода телефонные прокладывал. Ну вот, стал он компас устанавливать, и вдруг, у всех на глазах, стрелка отклонилась влево. Было это в пятницу, в восемь часов вечера.

Сначала подумали - случайность. Мало ли что? Но стрелка вела себя так каждую пятницу, в одно и то же время: в 20 часов отклонялась в сторону осарков и примерно в 21.30 возвращалась на место.

После войны, опять же, купил кто-то радиоприемник "Родина" - были такие, - и вот, стали замечать, что по пятницам в одно и то же время на коротких волнах, то есть от 16 до 40 метров, всегда идет помеха.

Или вот, скажем, в 45-м году, в марте, фотографировал я часовню - очень уж красивая она была, - и вдруг началась вибрация, в ушах - словно писк комариный. Пленку я проявил потом, а она вся как "расстреляна" - сплошь в точках.

– Ну а что ж "зеленые человечки"?

– Видели их часто, и дела свои они продолжали делать, - ответил Александр Петрович.
– Вот хотя бы с теткой Валдонихой однажды случай был. Месила она как-то рано утром квашню и через окно видит - в огороде у нее зеленый человек мак режет, а трое таких же на дороге сидят. Она хотела на улицу бежать, да не одета как следует.. Пока собралась, на улицу вышла, а те уж все четверо не спеша так уходят. Тогда многие в деревне отмечали, что пропадал мак молочной спелости.

Вообще человечки эти вели себя странно. Известно стало, что в 38-м году почтальона Яшу, который нам в деревню газеты и письма носил, человечки эти постоянно на дороге у озера, где "барашек ходит", встречали, ничего плохого ему не делали, но брали газеты, тут же их читали и возвращали ему.

Году в 45-м беседовал я с Павлом Гусевым. Это - муж Ули Ивановой. Рассказал он мне про тестя своего, Ивана Иванова, такую историю. Случилось это году в 37-38-м. Пошел он на одно из озер, где лежит неисправными корабль (это оттуда рыбу-то есть нельзя).

Пришел, а там "зеленые". Они-то вот ему и рассказали, что в одном из отсеков корабля возник пожар, отсек затопили, ну а сам корабль затонул. Говорили с ним вежливо. Упросили его, чтоб покупал и передавал им бумагу и чернила, и денег дали. Тот несколько лет тайно ото всех делал это. Потом, не знаю, вследствие ли встреч с "зелеными" или по какой другой причине, но он ослеп...

А однажды слышал я историю страшную. Уж не знаю, правда ли...

– Расскажите, Александр Петрович!

– Говорил мне об этом дядя Андрей, живший также в нашей деревне. Звали его все Гепеуха, поскольку, будучи в армии, он служил в ГПУ. Было это не так давно. В избушке совершенно один жил лесник. Раз в несколько дней приходил в село за хлебом. Пришел однажды, заходит к своему начальнику, говорит: "Мне эти зеленые надоели - сил нет: каждый вечер таскаются. Сделайте что-нибудь, или я ружье со стены сниму и убью кого-нибудь из них..." Ну, начальник смеется: "Пить меньше надо, тогда и чертики зеленые чудиться не будут". Проходит какое-то время - перестал лесник ходить за хлебом. Что такое? То ли заболел, то ли зверь задрал...