– Ух! Ах! – отозвались девушки нежными голосами.

– Моя возлюбленная, любовь моя!

– Ух! Ах!

Оказалось, что совсем простое обращение к любимой женщине, положенное на музыку, можно было повторять и повторять практически бесконечно. Непостижимым образом эта обычная фраза не приедалась и звучала все время по-новому, тем более, что напевали ее уже все артисты, каждый в своей неповторимой манере.

– Вы слышите, что он творит? – восхищенно произнес Обост, – Нет! Вы слышите?! Вик бесподобен! Клянусь Авром, если бы я предложил сочинить песню без слов, то он бы и ее спел!

Наконец песня закончилась и досталась орку и оркчанке Кийре. Эти два исполнителя были антиподами. Орк обладал своеобразным тембром – баритоном с хрипотцой, плохо знал человеческий язык и говорил на нем с сильным акцентом. Виктор сознательно не использовал на орке магию обучения языку и отвел ему отдельную музыкальную нишу – шансон. И в этой области хрипловатый голос с акцентом оказался вне конкуренции. Премьера орка состоялась на одном из собраний тамплиеров, куда его привел Сомов. Песня «Воровская доля», исполненная с жутким акцентом, произвела неизгладимое впечатление на братство. А Гурон Бирс растрогался настолько, что снял прямо с пальца очень дорогое кольцо с бриллиантом и подарил его орку. С тех пор черный исполнитель стал завсегдатаем всех праздников братства. На телевидении он почти не появлялся, но из-за своеобразной клиентуры зарабатывал, пожалуй, больше остальных. Кийра же была звездой телевидения и фавориткой Виктора среди оркчанок. Она обладала уникальным меццо-сопрано с большой подвижностью голоса, позволяющим ей исполнять как контральто, так и сопрановые партии. Вполне естественно, что лучшие песни попадали именно в ее репертуар. Кийра настойчиво делала музыкальную карьеру и уже не помышляла о возвращении в Макабр. Ее устраивало все кроме своей внешности и поэтому все заработанные деньги она спускала на лекарей, занимающихся пластикой лица и тела. В ней еще отчетливо проглядывали оркские черты, но цвет кожи стал уже скорее смуглым, чем темно-коричневым, курчавые волосы слегка выпрямились и перекрасились в огненно-рыжий цвет и даже нос, хотя все еще огромный по размеру, по форме стал вполне себе человеческим. А что касается самого главного признака орков – выпирающих клыков, то Кийра удалила их в первую очередь.

Конечно, не у всех настолько удачно складывалась судьба. Некоторые из оркчанок, оказавшихся на вторых ролях, все еще тосковали по родине и мечтали вернуться, а одна девушка даже не справилась с вокалом и теперь дорабатывала свой трехгодичный срок уборщицей в доме Сомова. Были проблемы и с исполнителями людьми. Особенно это касалось молодых и красивых певиц. Получив вдруг широкую известность, не всем удавалось справиться со звездной болезнью или устоять под натиском многочисленных и богатых поклонников. Кого-то, посчитавших что успеху они обязаны только себе и своему таланту, граф просто выгнал и о них больше никто и никогда не слышал, а кто-то предпочел музыкальной карьере выгодный брак и выскочил замуж, несмотря на заключенный контракт и огромную неустойку. Бывало, что некоторые потом разочаровывались в семейной жизни и пытались вернуться, но не было случая, чтобы Сомов кого-то принял обратно. А однажды вышла замуж и покинула музыкальный коллектив Сула и это была единственная певица, которую Виктору по-настоящему было жаль потерять. Сомов отогнал мысли о прошлом и обратился к будущему:

– На завтра назначена встреча с композитором Лирсом. Хочу повесить на него всю аранжировку своей музыки. Особенно музыки для фильмов, до которой у меня руки вообще не доходят. Но захочет ли лучший композитор страны заниматься рутинной обработкой? Что думаешь?

– Не захочет, – проворчал Обост, – Лирс ревностный служитель муз, да еще и гений, а таких деньги мало интересуют.

– Что посоветуешь?

Скрипач пожевал губами и задумчиво почесал седой небритый подбородок.

– Две дочки у него есть, – многозначительно произнес он.

– Ну ты даешь старик! – Виктор удивленно уставился на Обоста, – Разве я об этом тебя спрашиваю?

– Ну тогда не знаю, – сильно смутился скрипач и вспомнил: – Была у него одна муза. Глупая и легкомысленная девчонка. И была к ней любовь неразделенная. Лирс дрался из-за нее на дуэлях, был ранен, но она все равно ушла к другому. Дело прошлого, но мне кажется он ее до сих пор ее любит. Безответно и безнадежно.

– Не представляю, как можно вернуть любовь. Да и нужно ли? А вот обыграть эту тему и надавить на чувства служителя муз можно. И кто мне в этом поможет? – Сомов устало закрыл глаза и понес, по мнению Обоста, нечто совершенно невразумительное: – Моцарт, Шуберт, Бетховен…

Продолжая тихо бормотать и все также не открывая глаз, утомленный Виктор склонил голову на плечо Алель и тут же уснул.

– А ну цыц всем! – злобно прошипела вампирша, сидя в неудобной позе и не смея пошевелиться.

Народ в гримерке оборвал веселье, и удивленно посмотрел сначала на вампиршу, а затем на сладко спящего графа.

– Э-э, может разбудить его? – осторожно предложил Обост.

– Я тебе разбужу! – страшно оскалилась Лоу.

– Вот что, господа артисты, – негромко приказал скрипач, – аккуратно собираемся и отправляемся в таверну. Она сегодня забронирована за мной. И тихо всем! Не будем мешать отдыхать графу.

На другой день, согласно договоренности, в театр явился знаменитый композитор Лирс. На переговорах присутствовали Сомов, Обост и стряпчий, подготовивший контракт. Композитор прочитал предложенный договор, долго колебался, глядя на указанную в нем огромнейшую сумму, но все же отодвинул бумаги в сторону.

– Очень щедро, господин граф, но даже за такие деньги у меня нет желания заниматься вашей музыкой. Она мне не нравится.

– А мне ваша нравится, – без всякой обиды ответил Виктор, – Я часто посещаю концерты, где вы исполняете свои произведения и нахожу, что они прекрасны.

– Увы, не могу ответить той же любезностью. Пожалуй, только «Времена года», которые прозвучали вчера, еще можно назвать музыкой. Признаюсь, я не ожидал, что вы способны сочинить нечто подобное. Но все остальное, извините, это дешевки из трех аккордов. И хотя публика охотно принимает «Она любит тебя, да, да, да!», но это не музыка любви. И вы сами это прекрасно понимаете.

– Понимаю, – согласился Сомов, – Кстати, я как раз придумал новую музыкальную концепцию о любви, которую неплохо было бы довести до ума. Даже не знаю кому ее отдать. Нет даже нот. Эта музыка у меня только в голове. Не желаете послушать?