– Не торопись. Это произойдет еще очень нескоро.

– Значит у меня будет достаточно времени, чтобы подготовиться. И для начала мне нужно точно такое же платье и туфли, как у той рыжей женщины в фильме.

– Боюсь, что на высоких каблуках ты не сможешь ходить.

– Ничего. Я научусь.

– Не надо. Ты и так лучше всех.

– И ты лучше всех. Поцелуй меня, масс геаран .

– Как скажешь, мой ангел.

Паромобиль дольше положенного нагревал котел и чуть покачивался, но все никак не трогался с места. А о том, что происходило внутри салона оставалось только догадываться, поскольку все стекла паромобиля запотели и стали непрозрачными.

С этой ночи вампиршу словно подменили. Она перестала вести праздный образ жизни и стала необычайно активной. Но особенно кардинально изменились ее вкусы. Можно даже сказать, что у нее появилась навязчивая идея – стать похожей на женщин из другого мира, таких изящных, длинноногих, носящих неприлично короткие, но безумно красивые платья. Потакая капризам любимой женщины, пришлось Сомову прикупить ателье по пошиву одежды и сапожную мастерскую. Вещи в них производились эксклюзивные, в штучных экземплярах и в продажу почти не поступали. Хозяйничала там исключительно Алель. Пользуясь тем, что она оказалась посвященной в тайну пришельца из другого мира, Лоу неоднократно моталась между своими мастерскими и магической академией, где отрывала господина ректора от дел, заставляя его бесконечно прокручивать два единственных фильма, что имелись на ноутбуке. Гал был не против общества обворожительной вампиршы, но интересы в кино у них несколько расходились. Он предпочитал космические аппараты и скафандры, а она женские платья и туфли. Однако, только этим активность Лоу не ограничилась. Она вдруг стала брать уроки музыки и вокала и даже обратилась к лекарям, чтобы они поработали над ее голосом. Алель не признавалась в этом Виктору, но делала все для того, чтобы еще сильнее понравиться своему избраннику и как можно чаще находиться подле него. Ведь именно с артистами и музыкантами Сомов проводил большую часть своего дня. А редких ночей влюбленным всегда было мало.

Несмотря на вольность нравов в Останде, принцу все же требовалось соблюдать правила приличия и ночевать в королевских апартаментах со своей супругой, хотя и в разных постелях. Император Тессар был не против интрижек, но публично позорить принцессу Ленору он не позволял. Граф уже имел неприятный разговор на эту тему с суровым Сианом, после посещения театра, где Сомов осмелился показаться вместе с вампиршей.

Виктору оставалось только прикрываться загруженностью на работе, что отчасти было правдой и таким образом выкраивать время, чтобы хоть изредка видеться с Алель. А что касалось места их тайных встреч, то его предоставляло и хорошо защищало от посторонних глаз бывшее воровское братство, а ныне орден тамплиеров, куда и держал сейчас свой путь Сомов.

Тамплиеры полностью занимали один из этажей в отеле «Калифорния», отрезая верхние этажи, где в пентхаусе проживала вампирша. Но сегодня Алель могла немного подождать. Графу предстоял серьезный разговор с высшим руководством тамплиеров. Виктор прошел мимо встрепенувшейся при его виде охраны и оказался в приемной, где на роскошном диване элегантно полулежала баронесса Типи Ароса с бокалом шампанского в руке, а вокруг нее суетился красный и потный от волнения Харя.

– О, мой повелитель! – баронесса сразу же забыла о прислуживающем ей разбойнике, привстала с дивана и шутливо поклонилась Сомову, – Что же вы забыли о свой бедной и несчастной послушнице?

– Прямо-таки бедной, – усмехнулся Виктор.

– А как же иначе? Иметь меньше двадцати пар туфель, разве это не называется прозябать в нищете?

– Двадцать пар не надеть одновременно на две ноги. А умеренность – это добродетель. Берите пример с меня.

– Ни за что на свете! Уж лучше сразу убейте. Даже ваши слуги, граф, одеваются лучше вас. А еще этот вызывающий член, специально вышитый ярко-оранжевыми нитками.

– Какой еще член? – недоуменно спросил Сомов и посмотрел на ширинку своих джинсов, – Надо же. Никогда не думал об этом в таком ключе. Мне кажется, госпожа Ароса, вы смотрите на мир как-то однобоко. Однако, вы меня отвлекли. Гурон Бирс у себя?

– У себя, у себя. Они все там сегодня собрались. Дела у них, видите ли… Ох, уж эти мальчики. Харя, милый, проводи меня до извозчика.

Руководящий состав ордена восседал в кожаных креслах за круглым столом, сверкающим новенькой полировкой, в просторном и светлом помещении, с огромными окнами и прекрасным видом на центральную часть города. Это был самый настоящий деловой офис, в котором ничего не осталась от бывшего притона. Да и сами бандиты были вполне себе респектабельные господа, которые поодиночке ни у кого бы не вызвали подозрения. Однако, собираясь вместе, сразу же бросалось в глаза, что все они, как на подбор необычайно рослые, с крепким телосложением, уверенными и наглыми лицами, что не могло быть случайностью и это настораживало. Один лишь щуплый Пастырь не вписывался в эту компанию. Он и сидел отдельно от всех, в стороне, на диване и сосредоточенно читал местный вариант священного писания.

Виктор прошел к столу, плюхнулся в глубокое кресло и без особого любопытства взял несколько листов со стола.

– Опять за старое, – с неудовольствием проворчал он и бросил бумаги обратно, – И зачем вы связываетесь со всякой мелочевкой?

– Ну, Ароса-насос дает такие чистые наводки на жирных вельмож, что грех пройти мимо и не поднять легкие деньги.

– Ароса-насос? – недоуменно переспросил Сомов, после чего все разбойники дружно заржали и начали весело перемигиваться друг с другом.

Стало понятно, что Типи с большим размахом использует свои женские чары на братстве. Красивая женщина, да еще и баронесса. Не удивительно, что бандиты идут у нее на поводу и грабят по ее наводке. Неужели никто не устоял? Похоже, что никто, сделал вывод Виктор, пройдясь внимательным взглядом по смеющимся лицам.

– Вот уж не думал, что баронесса настолько беспринципная.

– Не настолько. Есть у нее один принцип, – ответил Пастырь, на секунду оторвавшись от своей книги, – в зад не дает.