Я вернулся в рубку через полчаса.

— Эйлиас, пойди поспи, — сказал я. — В ближайшие несколько часов вряд ли что-то случится.

— А ты?

— Я все равно не засну, — сказал я. — Я потом тебе объясню, на Остиуме.

Эйлиас быстро дал себя уговорить, и мы остались в рубке вчетвером.

— А вы что, железные? — спросил я пилотов.

— Стивен, иди отдыхай, — сказал Рон. — У тебя шесть часов.

И я радостно занял место Стива. Десять часов на ногах!

Все-таки страсть к тому, что сделать все красиво на РЦС не меньше, чем на Тессе. Положительно близкий нам народ. Я опустился в кресло, обитое светлой искусственной кожей. С высокой мягкой спинкой и подлокотниками. Перед огромными иллюминаторами с видом на сияющий пояс аль-Суфи. Межзвездный газ, космическая пыль, оскольки азотного и водяного льда, мелкие камушки и прочий космический мусор, а горит, как тысячи солнц.

Так бы и любовался, если бы забыл о том, что нас преследуют.

Защитное поле периодически искрит, отклоняя и сжигая всю эту хрень. Понятно, зачем пассажирскому кораблю защитное поле. А как ты через пояс аль-Суфи пойдешь на такой скорости?

Через шесть часов мы едва успели миновать середину пояса. Стивен вернулся, и капитал отпустил Ирму.

— Почему начали не с девушки? — спросил я.

— Обидится, — объяснил Рон.

Мы тащились уже на ноль пятнадцати.

Спустя час я получил сообщение от Эйлиаса.

«Наши вышли из гипера. Идут к нам. Разгоняйтесь».

Я передал Рону. Он кивнул.

— Уважаемые господа, мы сейчас резко ускоримся, — объявил он. — Пока лучше оставаться в своих каютах.

Я уже сидел в кресле, так что менять дислокацию не пришлось.

Однако разгонялись довольно плавно, антигравитация справлялась.

Мои бывшие друзья не сразу поняли, что случилось, и отстали на несколько тысяч километров. Только полчаса спустя снова начали нагонять.

Вернулся Эйлиас. Потом Ирма. Мы шли уже ноль сорок пять, и почти не разгонялись. А потом на мониторах появились две светящиеся точки, и начали постепенно увеличиваться в размерах. Зато свечение пояса аль-Суфи неуклонно гасло, мы выходили в межзвездное пространство.

Точки выросли и превратились в два сияющих металлических кита.

Они плыли к нам, точнее к нашим преследователям.

Катер РАТ еще успел дать по нам залп, кода мы вышли из пояса, но сработало защитное поле, и нам не причинили вреда.

И тогда с двух кораблей РЦС вырвались две молнии и скрестились на катере РАТ.

— Лазарники? — спросил я Эйлиса.

— Не совсем, — улыбнулся он.

Катер был цел, его не сожгли, он был виден на мониторе.

— И что это? — спросил я.

— Когда ты станешь гражданином РЦС, я тебя все объясню, — сказал Эйлиас. — Наши передают, что опасности больше нет.

Рон передал управление Ирме и, наконец, тоже отправился спать. Спустя еще три часа под командованием темноволосой нимфы мы вошли в гипер.

От выхода до Остиума было еще пятнадцать часов пути, так что теперь, наконец, спать завалился я.

Столица колонии на Остиуме называется «Рэнд» в честь какой-то древней писательницы. Меня тут же просветили, что Рэнд именно женского пола, хотя это заметно только в тессианском. В языке РЦС неодушевленные предметы не имеют рода, так что мою досадную ошибку заметил только эрудированный Эйлиас, остальные республиканские друзья пользовались автопереводчиком с кольца связи, и проблем не возникало, ибо он сразу переводил, как надо.

В космопорте Эйлиаса и Лиз встречала жена Эйлиаса Марго, что оказалось еще большим испытанием для моего вынужденного целибата, чем общение с рыжеволосой богиней и встреча Эйлиаса с Лиз в Оазисах.

Собственно, происходило это так. В толпе встречающих одна из имевшихся там нимф помахала нам рукой. Лицо Лиз озарилось полным восторгом, и она бросилась к ожидающей нимфе, повисла на ней, и они начали увлеченно целоваться. Эйлиас заулыбался, степенно подошел к Марго следом за Лиз и подождал, когда они доцелуются, чтобы присоединиться.

Марго была темноволоса, с пышными волнистыми волосами до плеч, и слегка напоминала пилота Ирму, но была изящнее и миниатюрнее. А так нимфа, как нимфа: белоснежная кожа, легкий румянец, тонкие черты лица, глаза карие.

Окружающие не обращали на целующуюся троицу ни малейшего внимания. Я оглянулся по сторонам: да, это была не единственная целующаяся троица, уж, не говоря о парочках всех возможных сочетаний полов.

Вацлава никто не встречал, так что он тосковал, также, как я.

— Моя семья осталась на Мистрали, — сказал он. — Там встретят. У нас двое маленьких детей, так что я не стал уж их дергать.

Я постеснялся спросить, сколько человек у Вацлава в семье.

— Признаться, я ожидал другого от семьи Эйлиаса, — заметил я.

— Как в исламе? — хмыкнул Эйлиас. — Старшая жена, младшая жена и муж — господин обеим?

— Вообще, да.

— Знаешь, исламский брак в большинстве случаев вообще не считается браком по законам РЦС.

— Почему?

— Потому что это союз не равноправный, не свободный и не всегда добровольный. В частности, женщине трудно развестись, а мужчина может ее прогнать, просто трижды произнеся «Отпускаю».