— Что с обучением?

— Все пять курсов обучения боевиков ты уже усвоила. Хочешь проверить?

— Неа, я вам верю, но хотела попросить еще кое-что… — покусала губы и выпалила: — Закачайте в меня еще и программу целителей.

Проф сначала немного растерялся от моей наглости, а потом как рявкнул:

— Любимова! Тебе жить надоело?!

— Ну, пожалуйста! Вам же ничего не стоит! А мне эти знания очень-очень нужны!

— Зачем?! — проф не притворялся, он действительно не понимал моей тяги к вечному!

— А если я себя подлечить смогу… ну, в непредвиденных обстоятельствах… разве это не лучше?

— Тата, нет!

— Ну, проф! Ну, пожалуйста…

— Нет!

— Почему?!

— Ты не выдержишь! — бросил он и устало потер глаза. А я даже нашла в себе силы замолчать. От неожиданности, не иначе. После тяжелого вздоха он продолжил: — Ты не выдержишь. Твой организм слишком медленно восстанавливается, и каждое новое вливание знаний только усугубляет его состояние.

— У меня всего лишь голова болит…

— Головные боли — неизбежное, но малое зло. Я о другом. Твои «пересохшие» вследствие недавних событий магические каналы, после каждого заклинания и объема информации, что я тебе вливаю, находятся под таким чудовищным напряжением, что могут просто не выдержать. Они просто разорвутся. Лопнут — и все! Тогда все твои старания вернуть магию, или сделать хоть что-то с ней связанное, будут напрасными. А ты на своей шкуре уже узнала, как оно. Хочешь опять вернуться в то состояние?

Но заметь, это уже будет навсегда.

— Не хочу. — расстроено ответила я и топнула ногой. — Но и вы поймите: какой толк от сохранности моих каналов, если меня убьют? Или ранят настолько, что я тупо истеку кровью, не сумев себя толком излечить?

— Тата…

— Просто сделайте. Сейчас. — не прошу и не умоляю, но и не требую. Куратор понял, что если не он — я найду другого, который не понимает всей опасности и не будет так же предусмотрителен. И я тогда точно сдохну. — Вам ведь даже программу готовить не нужно. Все уже в вашей голове…

Договорить я не успела, потому что мое сознание со мной попрощалось сразу после того, как с рук куратора сорвалась что-то уж слишком агрессивная ярко-лиловая дымка.

— Сколько?..

Мой хрип заставил криата отшатнуться, чтобы потом сразу же броситься ко мне и начать облизывать мое лицо. Я себя чувствовала словно после недельного запоя: голова болит, во рту — гадость, тело штормит, конечности трясутся, а желудок норовит покинуть неблагодарное тело всеми доступными путями.

— Атико… Ати… Ну хватит… — отмахивалась от него вяло, соответственно, криат не впечатлился, но поведение свое поменял: схватил меня за плечи и начал трясти. — Ати! Прекрати немедленно!

Превозмогая тошноту и головную боль, пискнула я. А ему хоть бы хны, знай себе трясет и рычит:

— Дура-дура-дура! Какая же ты дура, Тата! Я так переживал! Я же тебя просил: больше не делай так! А ты! Ты опять…

— Сколько я была без сознания? — спросила, как только Атико на мгновение остановился и возможность откусить к чертям себе язык скатилась к нулю.

— Три часа.

— ЧТООО?!

— ТОООО! — в тон ответил мне криат и рывком поднялся сам и поднял меня. — ТРИ!! ТРИ БЕСКОНЕЧНЫХ ЧАСА!!! Я не знал, как тебя привести в сознание!! Ты хоть понимаешь, как я себя чувствовал?! Да чтоб ты знала! Что 6 ты понимала! — обвинительно ткнул в меня пальцем, — У меня шерсть поседела от переживаний за тебя!!!

— Тля… — другой реакции на слова Атико я не смогла придумать, настолько была ошарашенной. — Тайлер что-то говорил?

— Нецензурные слова пропустить? — елейным голоском спросил малыш. Я настороженно кивнула, а криат рявкнул: — Промолчал!

— Баян. — поморщилась. И от рыка «ребеночка», в том числе. — Давай по существу.

— Я еще ни разу не слышал, чтобы человечки так ругались! Поверь мне, «безголовая идиотка» в потоке брани было не оскорблением — комплиментом!

— Помимо описания моих интеллектуальных особенностей он что-то еще говорил? — я старалась подавить дурноту и не шипеть, но Атико слишком уж оттягивал момент истины, и это ужасно нервировало.

— Только то, что вечером тебя выпорет! А это, заметь, уже очень скоро!