– Что ты имеешь ввиду, генерал?

– Если вы убьете меня прямо сейчас, о мудрый зверь Болот и Трясин, то кто расскажет людям о ваших путях и подвигах? Кто поведает им о несправедливости богов, по отношению к вашей персоне? Да, вы сможете утолить свой голод моей сутью, но как скоро он вернется к вам? И сколь мало пройдет времени, прежде чем память о вас иссякнет, а вместе с ней и вера.

Хаджар договорил и замолчал. Потянулись тяжелые, тягучие, словно та самая трясина, секунды ожидания. В это время, пока зверь размышлял над услышанным, Хаджар как можно незаметнее отвязал веревку от гарды Синего Клинка.

Он не был уверен, что сможет хотя бы ранить это создания, но при помощи мистерий меча, терны и Пути Среди Звезд, у него появится шанс хотя бы на простое бегство, если только не…

– Что ты предлагаешь, генерал? Но бойся! Одно слово лжи и сокрушу тебя здесь и сейчас!

Хаджар едва сдержался, чтобы не позволить себе победную улыбку. Жадность, тщеславие, все это было не чуждо богам. Так что даже порой возникал простой вопрос - а чем они, боги, так отличались от людей?

– Я предлагаю вам сделку, мудрый Аверкеми.

– Сделку?
– удивилось создание.
– Мне? Любопытно… Ну что же, я выслушаю твое предложение.

Хаджар выдохнул и продолжил следовать своему плану.

– Я предлагаю вам срок, данный предками этой стране. Срок в один год и один день по мерам Духов.

– И что же ты хочешь за это время, смертный? В твоей стране пройдет больше семи веков.

– И все эти семь веков, - кивнул Хаджар.
– я буду петь песни о том, как сражались боги и о том, что их сражение погубило ваши топи, Аверкеми и вы, словно беженец, были вынуждены бежать, но! Так и не растеряли своей стати и гордости. Вы не опустили свои… иглы, а решили дать бой духам цветом и палей. И сражались с ними храбро и отчаянно. Люди будут слышать эти песни и петь их многие годы, давая вам веру и силу.

Аверкеми, хоть и говорил об обратном, был падок на лесть. Слушая речи смертного, его иглы замерли, а отверстия на скорлупе-лице расширялись и сужались от удовольствия.

– Год и один день, - произнес, наконец он, и отошел назад, давая Хаджару возможность подняться на ноги.
– После этого мы встретимся с тобой, смертный и я поражу тебя. Пожру твою суть и душу. И после этого славу мне воспоют. А теперь ступай. Я пресытился обществом земляного червя.

И Первобытный Бог развернулся, чтобы вернуться к своему прежнему занятию - загрязнению природы и родной земли цветочных духов.

Хаджар видел военных беженцев во времена сражений Северных Королевств и Войны Империй. Каждый раз одно и то же - люди, приходи на чужую землю, редко когда уважали её законы и прошлое. Вместе с собой они старались принести и свою родину, сделав из чужого края - родной.

И, как видно, боги поступали точно так же.

– Мудрый Аверкеми, - окликнул создание Хаджар.

– Что, смертный? Что еще ты хочешь от меня? Не искушай свою судьбу, ибо, узрит Вечность, мне не до праздных бесед с червями.

– Разумеется, - склонился Хаджар.
– я лишь хотел рассказать вам о том, что видел по дороге сюда.

Создание фыркнуло и от дрожащих игл вновь изошло жуткое зловоние.

– И почему ты думаешь, что это может хоть как-то меня заинтересовать?

– Лишь смею предположить, - не стал спорить генерал.
– Но, все же, смиренно прошу выслушать меня.

Аверкеми задумался. Все же несмотря на то, что он достиг вершины пути развития для смертного зверя, он оставил себе именно облик монстра, а не людской. И это не только многое говорило о его сути, но и меняло Аверкеми. Хаджар слышал легенды о том, что Первобытные Боги, коим люди долгое время приносили дары своей веры, в скором времени превращались в нечто эфемерное.

Эфемерное и, одновременно с этим, весьма нечеловеческое. Но даже сейчас, когда зверь Болот и Трясин был лишь в начале своего пути Вечного, Хаджар уже чувствовал глубокие различия между ними.

Зверь боролся со своей сутью. Со своим желанием разорвать чужака, пришедшего на его территорию.

Но, в итоге, жадность вновь одолела Аверкеми.

– Ты сослужил мне хорошую службу, смертный червь, - прозвучал прогнивший голос.
– я выслушаю тебя второй раз. Но, видит Вечность, третьего не будет. Осторожно выбирай свои слова, генерал, ибо они могут стать последними.

Хаджар не стал уточнять, что в таком случае про Аверкеми никто не сложат песен. Это только в бродячем цирке в пасть к почти усыпленному тигру, накормленному до сыта мясом и наркотическими травами, засовывали руку. Да и то - не настоящую, а ловко сделанную бутафорию.

– Когда я шел сюда, то видел лес с гнилыми деревьями и терниями. Вода в нем чахлая и тухлая. Птицы почти не поют, а вместо зверей лишь гады и гнус. Клянусь своим именем - отсюда не так далеко до него.

Аверкеми, слушая описания, невольно протянул: