— Простолюдины и обязаны всё это уметь.

— А леди? Что обязаны уметь леди, кроме того чтобы быть умной, красивой, образованной? — невинно поинтересовалась я.

На меня со всех сторон посыпались ответы:

— Танцевать!

— Вышивать.

— Музицировать.

— Гонять слуг.

— Вести беседы.

— Носить драгоценности.

Внимательно выслушав их всех, я бросила взгляд на дворецкого и прачку, хранивших невозмутимость. Сразу видно, закаленные и вымуштрованные слуги, которым часто доводится общаться с курятником.

— Уважаемые невесты. Вы все правы! — хлопнув в ладоши, перекричала я гомон. — Вы все достойнейшие леди. Но! Я вам уже передала пожелание его сиятельства. Он хочет быть уверенным в том, что его супруга будет самой лучшей. Всё остальное не стану повторять, вы же не глупые беспамятные селянки.

На меня смотрели, раздувая ноздри, и ненавидели. Но кто говорил, что будет легко? Маркиза надо отстоять любой ценой.

Невест так много, он один.

— Дамы, я сейчас пройдусь и проверю результаты ваших усилий, — любезно улыбаясь, сообщила я.

Если бы меня могли утопить в корыте — я захлебнулась бы в грязной вонючей мыльной воде ровно пятнадцать раз. А еще четырнадцать помощниц невест попрыгали бы на трупе утопленницы.

Но, увы, мечты несбыточны. А потому бессовестная нахалка — то есть я — шла, смотрела, проверяла, комментировала и выносила безжалостную оценку.

— Леди, очень плохо, — скорбно поджав губы, сообщила я резюме. — Скажите честно, не таясь, вы готовы надеть на себя такие платья? Когда они высохнут, разумеется. Если да, то я возьму свои слова назад. Но вам придется доказать это делом.

Сначала одна, потом другая, а затем и остальные юные аристократки аккуратно спрятали пострадавшие вещи себе за спины.

— Будем учиться, — правильно поняла я. — Камилла, с сегодняшнего дня уроки стирки для юных леди входят в обязательную программу.

— Да вы в своем уме?! — не выдержала одна из компаньонок и принялась нервно обмахиваться платочком.

— А вы? — отзеркалила я ей любезность.

— Как вы смеете заставлять дочь графа ди Ламболь заниматься грязной работой?!

— Я?! — изумилась я. — Вы что-то путаете. Я всего лишь передаю пожелания его сиятельства ди Кассано. Но никто не заставляет леди участвовать в конкурсе или демонстрировать нам свои умения. Если юные леди не желают, то могут этого не делать. Если их что-то не устраивает, они могут немедленно лишить маркиза своего общества. Вот старшая дочь графини ди Люстре не хочет и не участвует. Не так ли?

В ответ донесся отчетливый скрежет зубов.

— Ну что ж, с этим конкурсом мы закончили. Предлагаю вам разобраться с вашими туфельками. И после этого — обед.

— Ох, ну наконец-то! — прошептал кто-то из толпы. Уж не знаю, невесты или их мамки-няньки.

— А проведет урок по мытью и чистке обуви… — Я вопросительно взглянула на дворецкого.

— Гастин, — закончил мою фразу Марио.

Гастином оказался сгорбленный дедуля, но с молодыми веселыми глазами. Он уселся с кучей щеток и тряпочек и принялся демонстрировать, как нужно ухаживать за ботиночками и туфлями.

Поскольку мне заняться было нечем, то я осталась вместе с гостьями. Тоже смотрела и слушала, поглядывая изредка в сторону дома. Пару раз показалось, что с крыши за нами подсматривают.

К обеду всеобщая ненависть ко мне достигла критической точки. А ведь сегодня только первый день. Что же будет дальше?

Забегая вперед, скажу, что результаты ухода за обувью были еще менее утешительные, чем постирушки. Опасаясь быть растерзанной, я велела Гастину выставить оценки девушкам. Как специалисту, так сказать.

Бить старика они при мне постеснялись. Ясно ведь, что я донесу лорду Риккардо.

На обед невесты практически бежали. Вот что делает свежий воздух! А то слышала я частенько, мол, аппетита нет.

У всех двадцати девяти голодных женщин, сидящих за накрытым столом, аппетит в наличии был. О чем недвусмысленно сообщали предательские рулады их животов.

— Дамы, — стремительно вошел в столовую маркиз и направился к своему месту.

Я уже знала от служанки, что придет, так что место во главе стола не занимала, скромно пристроившись по правую руку.

Его сиятельство завел стандартную приличную застольную беседу, впрочем, не пытаясь даже из любезности изобразить, что он рад компании. Его интонацией можно было заморозить на месте. Но столь велико было желание окольцевать сего завидного холостяка, что все до единой дамы делали вид, будто всё так и должно быть.

Тем временем лакей ввез тележку с супницами. Одна за другой наполнялись тарелки. Одна за другой впадали в ступор гостьи.

— А это… что? — потрясенно спросила Рамона и ложкой повозила в оранжево-бурой жиже.