Сжимаю виски запястьями, сильнее и сильнее, до отрезвляющей боли.

Это просто паника. Я снова пытаюсь вернуть прошлое и исправить свою недальновидность.

Пока Антон возится с воротами, успеваю подняться в спальню, достать сумку и пластинку с таблетками. Выдавливаю капсулу на дрожащую ладонь, забрасываю в рот и проглатываю даже без воды.

Перевожу дыхание.

Встаю.

Смотрю на себя в зеркало, примеряя подходящую улыбку. Пожалуй, вот эта, как у ванильной дурочки, подойдет идеально.

Антону навстречу выбегаю пулей — и сердце приятно сжимается в груди, когда он улыбается в ответ и протягивает бумажный пакет с логотипом «Black Star Burger».

— Я же ужин приготовила, — говорю немного растерянно, но охотно прижимаю к груди еще теплый пакет.

— А я такой голодный, что сожру все, — скороговоркой говорит Антон и прижимает к уху телефон. — Малыш, работа, я на телефоне сегодня вишу.

Рассеянно киваю, и угощения вдруг становятся такими тяжелыми, что еле-еле успеваю донести их до стола на кухне.

Он даже в щеку меня не поцеловал, но это ведь ничего не значит?

Просто мой мужчина в погонах очень занят.

Просто он… совсем не романтик.

Просто… Вика…

— Йени, тут твой телефон! — кричит из гостиной Антон, и я киваю, хоть он не может этого видеть.

— Выключи, пожалуйста! — кричу в ответ. — Не хочу ни с кем разговаривать.

Все хорошо, я просто снова «сорвалась».

Родители не виноваты, что у них сломанная дочь, поэтому я берегу их от себя самой.

Мои близкие — пара человек, а теперь уже минус один — не виноваты, что по неосторожности делают мне больно, и я тоже прячу от них себя настоящую.

Антон не виноват, что я боюсь верить мужчинам. И я тоже буду беречь его от себя самой.

Маску милой дурочки я могу носить почти без изъянов.

Милая дурочка удобна всем: она всегда понимает, принимает и радуется, не грустит и не боится спать без света.

На работе бывают дни, когда просто аврал.

Бывает пиздец.

А бывает полный пиздец, вот как сегодня.

Обычно, когда случается вариант три, я стараюсь свалить домой, как только появляется возможность, и завалиться спать, чтобы к утру голова снова была работоспособной. Но сегодня пришлось немного покататься по городу, потому что дома у меня девчонка после сотрясения, и мне тупо страшно, что она может сделать что-то такое, из-за чего я взорвусь. Или я сделаю что-то такое, из-за чего она пустится в слезы.

Так что покупаю бургеры — которые люблю, но сегодня вряд ли есть аппетит — и потихоньку, черепашьим шагом, рулю домой.

По дороге звонит мама, спрашивает, как дела у нас с Очкариком, и только потом очень нехотя говорит, что ей звонила Наташа. Спрашивала, не сменил ли я номер, потому что у нас с ней «общее дело и мы должны быть на связи». Не на связи я потому, что заблокировал ее номер. Этот цирк уже перестал развлекать даже в научно-познавательных целях.

Да и вообще: заебало быть понимающим мужиком.

Йени встречает меня счастливой мордашкой: улыбается, с любопытством заглядывает в руки — что я там привез? Все же ее реакции удивительно забавные: то строгий взгляд, когда не очень удачно шучу, то вот такая детская непосредственность, когда огорчается, что я привез ужин к ужину.

Она пытается быть комфортной. Удобной для меня. Никогда у меня такого не было, и это нереально тешит ЧСВ [14] .

Так что приходится запихнуть подальше злого Антошку и, чтобы не натворить дел, сбежать в другу комнату, разговаривать по телефону. Когда я зол — меня совсем нельзя трогать. А когда мне изощренно имеют мозги весь день, пытаются доказать, какое я говно и как меня в легкую прижмут ногтем большого пальца — я предпочитаю быть абсолютно один в принципе.

Расслабиться помог бы секс: быстрый, без долгой прелюдии, просто чтобы физиологически снять напряжение. Потом ужин и еще потрахаться.

Но Очкарик, кажется, «не вытащит» этот сценарий.

На экране ее телефона, который нахожу в гостиной, имя и фотография печального Пьеро. Какого хера он ей названивает в десять часов вечера? Не без удовольствия выключаю ее телефон, решаю еще пару вопросов — и в животе урчит, когда из кухни тянется аппетитный аромат. Так замотался, что даже толком не поел в обед.