Шрифт:
— У Егора?
— Да. Он идет в цирк с папой.
— С Кириллом?
— Да. Кирилл — его папа. Ты же знаешь.
Соня плюхается на ковер рядом со мной. На ее личике очень грустное выражение.
— Я тоже хочу ходить в цирк с папой, — угрюмо произносит она. — Но у меня нет папы!
На глазах моей дочки блестят слезы.
Я вопросительно смотрю на Мышку. Я не знаю, понимает ли она мой вопрос.
Должна понять!
Я знаю, что еще рано. Я еще не получил ее разрешения. Но я чувствую, сейчас — самый подходящий момент. Моя дочка не должна грустить из-за того, что у нее нет папы!
Соня опережает меня.
Она прыгает мне на руки, обнимает за шею и выпаливает:
— Я бы хотела, чтобы ты был моим папой!
— Я и есть твой папа, — говорю я.
И смотрю ей в глаза.
Она замирает, приоткрыв рот. Удивленно хлопает своими длинными ресницами. И выдыхает удивленно и восторженно:
— Правда?
— Да. Я твой настоящий папа. И мы теперь будем все время ходить в цирк вместе.
56
Светлана
Я и сама думала, что пора уже сказать Соне, кто ее папа.
А она как знала — в последние дни все чаще и чаще заводила об этом разговор. Может, и правда, у них с Алексом какая-то невидимая связь? Может, она чувствует, что он ей не чужой?
Соня взяла и прямо заявила: хочу, чтобы ты был моим папой. Моя девочка не ходит вокруг да около!
Алекс не растерялся. И правильно сделал.
Я поймала взгляд Алекса, которым он как бы спрашивал разрешения. И я кивнула, но, кажется, он не успел этого увидеть — на него запрыгнула Соня.
Это был очень важный момент. Мы с Алексом об этом много говорили и спорили. Я ломала голову, как начать разговор, как объяснить все Соне.
Но объяснять ничего не пришлось! Все произошло естественно, само собой.
Услышав слова Алекса, Соня на пару минут затихла. Они просто сидели и смотрели друг другу в глаза. А на мои глаза в этот момент навернулись слезы…
Тишина была недолгой.
Соня вскочила и началась настоящая вакханалия. В нее как будто вселилось сто тысяч чертенят!
— Алекс — мой папа! — вопила Соня. — Мой настоящий папа!
Она вихрем носилась по квартире, не зная, куда себя деть от избытка чувств. Она и Алекса вовлекла в эту беготню. И меня попыталась втянуть.
— Мама, Алекс — мой папа!
— Я знаю.
Соня остановилась. Посмотрела на меня. И схватила кружку с чаем, которая стояла передо мной. Отпила, завопила:
— Он горячий! Дай мне воды.
Я налила ей воды, она выпила залпом, снова начала носиться, сшибая углы.
Алекс подошел, обнял меня…
— Ты злишься? — спросил он.
— Нет.
— Я не дождался твоего разрешения. Но момент был такой…
— Я понимаю. Ты все правильно сделал.
Разрешение было — я кивнула. Но он этого не увидел. Может, все же, почувствовал?
В любом случае, я на него не злюсь. Я понимаю, что он не мог промолчать. Не должен был.
Все прошло хорошо, больше не надо об этом волноваться.
Но, оказывается, я успокоилась преждевременно. У дочки были к нам вопросы. И довольно щекотливые!
— Почему ты мне давно не сказала? — спросила она, когда мы снова все вместе оказались на диване.
— Я ждала, когда ты привыкнешь к Алексу. Узнаешь его получше.
— Я к нему сразу же привыкла!
— Вот и хорошо.
— А ты почему давно не сказал?
Пришло время Алекса держать ответ.
— По той же причине. Ждал, когда ты привыкнешь.
— Ну вы вообще… — Соня покачала головой. — Копуши!
Дочка снова задумалась. Она сидела на коленях у Алекса, он уткнулся в ее макушку.
— А где ты был? — задала она своему папе вполне закономерный вопрос.
— В армии. Служил очень далеко.
— Мог бы хоть позвонить! Я же мучилась без тебя!
Лицо Алекса надо было видеть.
Он выглядел потерянным, виноватым, смущенным. Не знал, что отвечать, как оправдываться. Мне его даже стало жалко.
— Он не знал, что у него есть дочка, — спасла я его от мучений.
Соня морщила лоб. Пыталась все осмыслить и разобраться в ситуации. И осмыслила по-своему…
— Вы спали вместе, а потом он уехал?