А вот в доме нас ждало повторение вчерашнего: уже пьяненький отец как раз наливал себе в бокал коньяка. Рядом сидел князь Пожарский и с осуждением смотрел на цесаревича.

— Ну что, Лёшка, говорят, тебя военным училище наказали? — усмехнулся он и отсалютовал мне бокалом.

— Есть такое дело, — кивнул я.

— И как ты к этому относишься?

— А Михаил Николаевич тебе не рассказал?

— Не успел ещё.

— Я пообещал, что до сессии государь меня сам из этого училища заберёт, — усмехнулся я.

— Смело! — удовлетворённо кивнул отец. — Очень смело! Хоть кто-то нашему государю не боится возражать! Алексей, а ты сможешь сдержать свое обещание? Я имею в виду… — Он помахал рукой воздухе. — Без всяких там излишеств в виде массового избиения преподавательского состава с курсовыми офицерами, публичной казни руководства училища, спаленных учебных корпусов и групповых надругательств над ни в чем не повинными молоденькими курсантками?

— Папа, ты бы бухать прекращал! — я рассмеялся. — Или ты сейчас нам тут свои нереализованные юношеские мечты озвучил?

— Я в норме! — отмахнулся он. — Так, фантазия разыгралась… Или скажешь, что у меня оснований нет для подобного рода вопросов?

— Есть, — вздохнул я, признавая его правоту. — Ты не переживай, все будет в рамках, есть много способов обойтись без крайностей. Обещаю, репутацию не похороню, честь не уроню.

— Моя помощь нужна? — он изогнул бровь.

— Не нужна, — помотал я головой. — И скажу то же самое, что уже говорил деду Михаилу и Прохору с Иваном: лучше тебе в училище не появляться.

— Понял, — кивнул он. — Когда отправляешься?

— Приказано сегодня ночевать в казарме.

— Да какая там казарма? — поморщился отец. — Так, одно название! Тогда я сейчас наберу Пафнутьева, пусть он тебя до комнаты в общежитии проводит и проследит за заселением. Надеюсь, против Виталия Борисовича ты ничего не имеешь?

— Не имею.

— Отлично! Вот он и будет за тобой там приглядывать, раз всем остальным в училище появляться не рекомендуется.

— А государь не будет против? — усмехнулся я.

— Виталий ему на тебя заодно стучать будет, как и положено, — усмехнулся отец. — Возражения есть?

— Да пусть стучит! — отмахнулся я. — Я ему о своих планах докладывать все равно не собираюсь.

— Вот и молодец! — удовлетворённо кивнул отец. — А то государь наш очень не любит сюрпризы, вот ты его, Лешка, и порадуешь…

— А ты сам-то как после своего выступления на совете рода?

Отец вздохнул и улыбнулся:

— Разберусь как-нибудь… И вообще, сын, все, что я там выдал, было сказано не из-за тебя, а прежде всего из-за себя.

— Я так и понял, — кивнул я.

— И ещё, Алексей. Можно я у тебя здесь переночую? А то, сам понимаешь, в Кремль мне сейчас возвращаться рановато, очень не хочется слушать очередные нравоучения от его императорского величества.

— Живи сколько хочешь, я все равно в ближайшее время здесь только на выходных появляться буду.

— Спасибо. Кстати, не хочешь князю Шереметьеву позвонить и сообщить, что тебя в военное училище на учебу перевели? Вот старик-то обрадуется, что внучку в Питер отправлять не придется. — Отец хитро улыбался.

— Надо позвонить, — поморщился я. — С моего телефона или с твоего?

— Звони со своего.

— Тогда давай номер князя, мы с ним у «Русской избы» как-то не успели обменяться.

Разговор с князем Шереметьевым не занял много времени:

— Андрей Кириллович, добрый день! Это вас Алексей Александрович Романов беспокоит. Хотел вам сообщить, что меня переводят на учёбу в военное училище. Думаю, что вам эта информация в контексте нашего с вами последнего разговора очень пригодится.

— Спасибо, что сочли нужным известить, Алексей Александрович, — ровным голосом поблагодарил меня князь. — Я учту ваши слова при принятии известных вам решений. Удачи в училище!

Дед Михаил с отцом переглянулись и удовлетворённо друг другу кивнули, а последний добавил:

— Лишний раз продемонстрировать какому-то из главных родов свое благорасположение никогда не бывает лишним, сынок, — улыбнулся отец. — А время-то идет, тебе пора собираться, а я пока Пафнутьева наберу.

Собирался я в обществе Прохора, который посоветовал не брать лишние шмотьё: