Я издал стон, и Носатый, повернувшись, пристально уставился на меня. Его губы зашевелились, но он не произнес ни слова.

– Можете развязать меня, доктор Ван Ваук, - сказал я.
– Я уже не буйный.

XXXI

Прошло полчаса. Круглолицый - известный близким, как доктор Вольф - снял контакты с моих запястий и лодыжек. Серый человек - доктор Иридани - поспешил выйти и вернулся с горячим кофе, в который было добавлено спиртное, что возвратило блеск, по крайней мере, моим щекам, если не гордости. Другие Трейт, Томми, Хайд, Джонас и др. (имена были в памяти, так же как и множество других вещей) собрались вокруг и по очереди говорили мне, как они волновались. Только Барделл оставался хмурым и заспанным.

– Боже мой, Джим, - сказал мне Ван Ваук, - некоторое время мы думали, что потеряли тебя.

– Тем не менее я здесь, - сказал я.
– Доложите мне обо всем с самого начала.

– Ну, - его толстые пальцы забегали по редеющим волосам на голове.
– Как тебе известно...

– Предположим, мне ничего неизвестно, - сказал я.
– Моя память поражена. Я все еще в тумане.

– Конечно, Джим. Ну, по завершении САВП - Символического Абстрактора и Визуального Преобразователя - ты санкционировал проведение теста, выбрав себя в качестве испытуемого. Я возражал, но...

– Придерживайтесь субординации, Доктор.

– Так точно, сэр. Было начато проведение испытания с вами в качестве субъекта. Градуировка проходила нормально. Программа была запущена, интегрирующее устройство выключено. Почти мгновенно потребление мощности возросло в десятки раз. Защитные устройства обратного питания были активированы, но безрезультатно. Я принял различные меры для того, чтобы снять напряжение, но безуспешно. Мы прервали эксперимент и прекратили подачу энергии - но вы остались в глубокой коме, не реагируя на требования возвратиться. Вы словно черпали энергию из другого источника, хотя это предположение и выглядит фантастично. В отчаянии я попытался ввести корректирующее перепрограммирование, но безуспешно. Затем - как гром с ясного неба-вы выбрались из всего этого сами.

– Есть какие-либо соображения, с чьей помощью?

– Никаких. Похоже на влияние какого-то внешнего фактора.

Я кивнул в сторону Барделла, который сидел у противоположной стены, поглаживая чашку с кофе, и выглядел обиженным.

– Что он здесь делает?

– Ну, это Барделл. Временный сотрудник; он использовался как вспомогательный вектор при имитациях во время эксперимента.

– Он - часть Машины Сновидений?

– Да, подходящее название, Джим.

– Покажи мне машину. Он уставился на меня.

– Ты имеешь в виду?..

– Просто представь, что я все забыл.

– Конечно, Джим. Сюда, пожалуйста. Он подошел к пустой стене и нажал кнопку, ровная серая панель отъехала в сторону, открыв вход в убогую гостиничную комнату с латунной кроватью и разбитыми окнами. Он заметил, что я обратил на это внимание, и притворно засмеялся.

– Пару раз ты продемонстрировал ярость, Джим...

– Вы всегда называли меня Джимом?

– Я?
– он остановился и сверкнул глазами, его челюсти слегка сжались. Прошу прощения, сэр, - сказал он сухо.
– Полагаю, что во время этих напряженных часов я непроизвольно отступил от протокола.

– Я просто поинтересовался, - сказал я.
– Покажите мне остальное.

Он провел меня через конференц-зал, по улицам - картон и алебастр - через меблированные комнаты: все очень примитивное, сляпанное наспех, чем нельзя было одурачить и слепца.

– Все, что требовалось, - важно объяснял Ван Ваук, - это стимул для запуска; все остальное поставляло ваше подсознание.

Череда кабинетов заканчивалась тяжелой пожарной лестницей, закрытой.

– Наша территория заканчивается здесь, - сказал Ван Ваук.
– Это помещение принадлежит другому учреждению.

Обратный путь пролегал через склад. Я толкнул носком ботинка сломанный манекен, похожий на Барделла.

– Для чего это?

Казалось, это для него было сюрпризом.

– Это? О, сначала мы надеялись использовать манекены; но вскоре поняли, что необходимы живые актеры.
– Он подвигал челюстями.
– Человеческое существо - довольно сложно устроенный механизм; его нелегко заменить.

– Как это укладывается в нарисованную вами картину, согласно которой я был привязан в соседней комнате?

– О, это произошло в конце. После того, как вы, э... вышли из-под контроля. Начинали мы с вами в амбулаторном состоянии под легким наркозом.

– Как давно начался эксперимент? Ван Ваук посмотрел на часы с дорогим ремешком на толстой волосатой кисти.

– Почти восемь часов, - сказал он и покачал головой, выражая сам себе сочувствие.
– Тяжелые восемь часов, Джим - то есть, сэр.

– И что теперь, Доктор?

– Теперь? Ну, анализ записей, определение причины ошибки, корректирующие действия, а затем - новые эксперименты, позволю предположить.