Я растерянно молчал, не зная, что возразить.

– А ты уверена, что Кирилл сам не стал жертвой? – неожиданно пришел мне на помощь Андрей, но Вика не удостоила его ответом.

– Ладно, проехали, – решил сменить тему Женя. – Девушку, конечно, жаль, но при чем тут выпускной, Викусь?

– Меня не отпустят в «Долину Гномов», – угрюмо произнесла Вика. И снова одарила меня испепеляющим взглядом, словно источником всех ее проблем был я.

– Кажется, твой брат стал слишком мнительным, – сказал Женя. – Нас будет целая толпа, что может случиться?

– Да не знаю я! – визгливо крикнула Вика. – Думаешь, мне эта опека не надоела? Попробовал бы ты с ним поговорить! У него словно в ушах бананы, ни хера ничего слышать не хочет, все время на своей волне!

– Ребята, давайте не будем ссориться, – примирительно сказал Андрей.

– Может, действительно пойдем в «Альфу»? – нерешительно предложил я. – Какая разница, где квасить?

Костя презрительно хмыкнул:

– В штаны наложил? Валяй, Арч, иди в «Альфу». Только потопаешь один.

Я вздохнул:

– Просто не хочу лишних проблем.

– Проблем нет, – проникновенным голосом проговорил Женя. – Все остается в силе, и мы все вместе едем в «Долину Гномов».

– Но... – попыталась возразить Вика.

– Дай договорю, – продолжал говорить Женя тем же уверенным тоном, не допускающим даже мысли, чтобы кто-то изменил его планы. – Мы всем говорим, что едем отрываться в «Альфе», а сами потихоньку сваливаем в «Долину Гномов», вот и все дела. Если что, скажем, что после «Альфы» поехали к Малышеву, у него все равно родителей нет, никто проверять не станет, ведь так, Арч?

– Браво! – зааплодировала Катя. Я принужденно улыбнулся, с трудом проглотив фразу насчет родителей. По-моему, это было жестоко со стороны Жени, но никто не обратил на эту бестактность внимания.

– Н-да, разумеется, – промямлил я. Хотя, если честно, после рассказа Вики мне уже совершенно не хотелось куда-то ехать. Уж лучше вообще не отмечать этот долбаный выпускной. На крайняк я могу всегда купить бутылку водки и спокойно посидеть дома, никто мне не нужен, мне и моих рыбок хватит для полного счастья.

– Тогда – никому ни слова, – предупредил Костя. – Девчонки, вы как? – он обратился к Марине с Катей. Было видно, что они еще мялись, раздумывая. – Не бойтесь, я с собой отцовское ружье возьму, – выкинул Костя последний козырь. – И ни один маньяк к нам на километр не приблизится.

Он подмигнул мне и прибавил:

– А если ружье не поможет – Арч перднет, а мы зажигалки поднесем и сожжем всех врагов напалмом.

Все засмеялись. Разумеется, кроме меня. Забыл упомянуть, что как-то на одной вечеринке, когда была моя очередь произносить тост, я, переволновавшись, неожиданно пукнул в самый ответственный момент, в ту самую секунду, когда все слова уже произнесены, а бокалы еще не соприкоснулись, и этот ненавистный (во всяком случае, для меня) звук прозвучал громко, как выстрел. Нужно ли говорить, что было дальше? Все ржали как лошади, Костя демонстративно пожимал мне руку и «хвалил» за праздничный салют, Женя, хватаясь за живот, вопил, чтобы я повторил тост на бис, и «помедленнее, я записываю», а девчонки зажимали носы и просили заткнуть мне зад пробкой от шампанского. Я же стоял столбом, покрываясь густой краской стыда. В этот момент я так ненавидел свою задницу, и если бы она была съемной, я бы снял ее и выбросил на свалку. С тех пор никто не упускал возможности лишний раз пустить шпильку по поводу моего «тоста».

– Ну так что? – нажимал на девчонок Женя.

Глупо улыбаясь, Марина с Катей единогласно закивали головами, как одуванчики под порывом ветра.

– Вика? – Женя испытующе смотрел на девушку. Та медлила, нервно хрустя пальцами.

– Я... не знаю. Я очень хочу поехать, но вы знаете Витю. Он словно с цепи сорвался после этого убийства. Все ему маньяки мерещатся, – сказала она.

– Пусть твой Витя с другими ментами работать начнут, – оборвал ее Женя. – А то водку только жрать умеют и ксивами махать.

– Ладно, – сдалась Вика. – А если он решит проверить «Альфу», а нас там нет?

– «Если», «если»... – передразнил Костя. – Делать ему нечего, по кабакам шляться, нас разыскивать. Итак, решено? Единогласно, – резюмировал он.

– Так что насчет Леры? – осмелился поинтересоваться я.

– Я с ней не общаюсь, – презрительно сказал Костя. – Но мы не против, у нас демократия. Хочешь – тащи ее с собой.

Я через силу улыбнулся. Мы стали расходиться.

Погруженный в свои мысли, я незаметно дошел до дома. Несколько секунд я молча взирал на него, и мне стало казаться, что в нем не хватает чего-то очень важного, чувство было настолько острым, что ваш покорный слуга изумленно задавал себе вопрос, почему он не замечал этого раньше.

Не «чего-то», поправил меня внутренний голос. А кого-то. Лера. Вот в чем вопрос. И я с утроенной силой затосковал по ней. Куда же она делась? Сначала Кирилл, теперь Лера...

Вспоминая сегодняшний разговор, я ни на йоту не поверил Вике. Ну не мог Кирилл сотворить такое. Я бы скорее поверил бы, если он посадил бы на кол мужа Ани. Да, он был несдержанным, этакой неразорвавшейся миной, но чтобы хладнокровно пытать любимого человека... нет, это исключено.

Я уже хотел идти домой, как неожиданно мое внимание привлек почтовый ящик. Сквозь симметричные дырочки на корпусе просвечивало что-то белое. Странно. Газет я не выписывал, писем мне было ждать не от кого. Откинув задвижку, я вытащил наружу конверт и озадаченно уставился на него. И по мере того, как до меня доходило, ЧТО это за письмо (мне даже не нужно было вскрывать его, потому что я не сомневался, что там внутри), я чувствовал, как моя спина покрылась гусиной кожей. Тем не менее я разорвал конверт, и мне на руки выпал крохотный квадратик. Копия газетной вырезки. Господи, опять! У меня начала кружиться голова.