В течение следующих нескольких месяцев я продолжал копать корни бамбука, собирать дрова в лесах и коровий навоз с пастбищ и сажать сладкий картофель. Я также помог построить небольшой дом. Для этого нужно было спустить с горы бревна для столбов и балок, сплести бамбуковые решетки для стен и сделать крышу из бамбука с соломой. Я также помогал сельским жителям с некоторыми проектами в городе и один или два раза выходил на рыбалку за пределы рифа, но моим главным интересом и обязанностью оставалось сельское хозяйство. Однажды вечером после обеда я пошел на поля. Почва, представлявшая собой почти чистый вулканический пепел, искрилась в лунном свете. Вершина вулкана светилась жутко-красным светом, становясь ярче и затем тускнея, как будто гора дышала. В ту ночь Онтаке-сан был не в полной силе, он только урчал, что-то напевал себе под нос. Я смотрел на наполовину засаженное поле сладкого картофеля и слышал шелест бамбука на ветру. Я постоял тихо мгновение и принял все это. Затем земля заговорила со мной. С тех пор и по сей день все, что я делал, так или иначе касалось растений и почвы, подарка, которого я никогда не ожидал и не мог себе представить.

Прошло чуть больше четырех месяцев, моя продленная виза истекала, и я начинал слышать зов открытой дороги, поэтому я покинул остров Суванос и свое сообщество новых друзей и отправился на юг, всегда выбирая самый медленный и дешевый способ транспортировки. Я остановился на нескольких других небольших островах по пути в Окинаву, Тайвань и, наконец, Гонконг. Я еще не был готов покинуть острова Тихого океана, поэтому вместо того, чтобы ехать в Индию, я решил побаловать себя отпуском (в рамках моего продолжительного отпуска) и направился на восток, на Филиппины, а затем в Микронезию. После пяти или шести месяцев там и других приключений я вернулся в Калифорнию, где записался на программу почвоведения и питания растений в Калифорнийском университете в Беркли.

Обратно в школу

Мне повезло, что я изучал почвы в Калифорнии а не в одной из других университетских сельскохозяйственных программ, которые были переданы агробизнесу. Студенты и профессора Беркли были здесь только по одной причине - все мы любили землю. Исследования, конечно, проводились, но по большей части они касались основных вопросов о природе самой почвы, а не только о том, как ее использовать для получения прибыли.

Когда я закончил среднюю школу, я помню, как вздохнул с облегчением, потому что мне никогда больше не придется проходить еще один курс естествознания. Теперь, по иронии судьбы, я обнаружил, что посвятил год основам химии, физики и биологии, а также курсам ботаники, химии почвы, микробиологии почвы, патологии растений, питанию растений, физиологии растений и множеству других лабораторных и полевых курсов. . Но все было иначе. На этот раз я применил науку к чему-то

Меня это действительно интересовало. Я не особо заботился о лабораторных работах, но мне нравилось находиться в поле, узнавать о формах рельефа, о том, как почва развивается с течением времени, и о взаимоотношениях между растениями, почвой и микроорганизмами, существующими в естественных условиях.

Лучшим курсом в колледже, который я когда-либо посещал, был Soils 105. Это был шестинедельный летний курс, предназначенный в основном для людей, которые однажды будут картографировать почву, должны будут прочитать исследование почвы, управлять ресурсами для государственного учреждения или иным образом работать с почвами. Нас было около двадцати, в основном почвоведы из Беркли и Калифорнийского университета в Дэвисе, но было и несколько студентов-лесников. Мы объехали всю Калифорнию и некоторые районы западной Невады, останавливаясь в определенных местах, чтобы выкопать ямы шнеком или проанализировать дорожные разрезы, которые выявили профиль почвы.

Затем мы поработали в группах, чтобы описать почву, как если бы кто-нибудь проводил исследование почвы. Мы изучили климат, топографию, цвет, текстуру, структуру и другие физические свойства почвы, а также взаимосвязь между различными типами почвы и растительностью. Большую часть времени мы располагались лагерем, но иногда останавливались в университетском общежитии или в ратуше.

Из множества лекций, которые я посетил в то время, одна особенно запомнилась мне. Профессор, который обычно не излучал ничего, кроме спокойствия и хороших вибраций, был до странности суров, пока он перемешивал свои записи, прежде чем начать. «Сегодня, - сказал он, - мы поговорим о сельском хозяйстве».

Он рассказал нам, что происходит, когда почва вспахивается: растительность уничтожается; структура почвы нарушена, что затрудняет свободную циркуляцию воздуха и воды; различные слои почвы смешиваются или переворачиваются; сообщества микроорганизмов отправляются в хаос; длинные пряди грибов, которые так важны для питания растений и поддержания их здоровья, измельчаются; органическое вещество сжигается с ускоренной скоростью, снижая плодородие почвы и ее способность удерживать воду; и голая земля остается открытой для эрозии. Затем он перешел к обсуждению эффектов применения химических удобрений.

В течение полутора лет мы познавали волшебный мир естественной почвы, где минералы, микроорганизмы, корневые волоски, дождевые черви и тому подобное существовали вместе в блаженном состоянии гармоничного совершенства. Земля стала нашим особенным другом. Затем кто-то приходит и разрушает все, протаскивая через нее плуг. Как возмутительно! Некоторые студенты, в том числе я, чуть не плакали. Остальные были в ярости. Затем одна молодая женщина, стоявшая у входа, подняла руку и спросила: «Если вспашка - это так плохо, почему мы это делаем?» Профессор ответил: «Потому что мы не знаем другого способа выращивать достаточно еды». Я осознал эту информацию и поэтому вспомнил позже, когда Я случайно наткнулся на ферму мистера Фукуока.

Незадолго до выпуска я получил письмо от моего друга Билла, которого я встретил в Киото вскоре после приезда в Японию. Он сказал, что он и его жена Хироко, их маленький сын Тайчи и еще несколько человек покинули город и живут на ферме в горах к северу от Киото с площадью около акра. Они решили стать фермерами. Я только что провел два года, сидя в лекционных залах и утомительно работая в лабораториях, так что мне не потребовалось много времени, чтобы решить вернуться в Японию и присоединиться к ним.