– У них все не ладится, - Муха прищурился в направлении к вокзалу.

Народ такой - служба движения! Выходи, выходи, ребята!

В колонне табачников закричало несколько голосов. Женщин здесь было большинство. Они вышли из строя и засмотрелись на Красную гвардию. Около десятка вооруженных озабоченно ткнулись в шеренги отряда. Описывая дугу своей палкой, Алеша крикнул:

– Товарищ Колдунов! Принять пополнение, рассчитать, проверить оружие.

Уже подпоясанный, деловой, расторопный Степан приложил руку к козырьку:

– Слушаю, товарищ начальник!

Он старым полковым жестом загреб левой рукой:

– Становись, которое пополнение!

Алешу дернули за рукав. Рядом стояла и в смущении переступала с ноги на ногу чернобровая, зардевшаяся девушка. Ее голова аккуратно была повязана большим серым платком, на груди обильной роскошью расходилась бахрома.

– Здравствуйте, - сказала она тихо и опустила улыбающееся лицо.
– Вы меня не признали, видно?

– Маруся!

Она со смехом рванулась в сторону. Но он поймал ее за плечи и обнял левой рукой с палкой, а правуюпредложил для рукопожатия. Вокруг громко рассмеялись девушки:

– Маруся кавалера нашла!

– У! Кавалера, - оскорбилась Маруся, но немедленно же улыбнулась, крепко пожала оуку и даже встряхнула ее:

– А я вас сразу признала!
– Ее глаза с сердитой огневой силой пробежали вокруг.
– От идите, я вам чтой-то такое скажу.

– Куда идти?

– Идите отсюда. Отсюда. А то они смеются...

– Ты на них не смотри, рассказывай.

– Я ничего не хочу рассказывать, я только одно. Как я тогда плакала, когда б вы знали! И хотела все до вас пойти. А потом приехали батюшка с матушкой и меня выгнали. Говорят: иди себе к своим пролетариям. А я сейчас поступила на карабакчевскую.

– А где ты живешь?

– А я тут живу, на Костроме.

– У отца?

– Мой отец еще в ту войну убитый, а я живу здесь у тетки. Товарищ Теплов, а отчевой-то в Красную гвардию только мужчин принимают? А если женщина, так почему ей нельзя?

– Видишь, почему: еще никто не просился из женщин. Да сколько же тебе лет?

– Семнадцать.

– Маленькая ты...

– Маленькая! Ой, господи ж боже мой, маленькая! А как стирать у батюшки, обед варить и на базар ходить, так вы не говорили: маленькая!

– Знаешь что, Маруся? Одной тебе будет... скучно, понимаешь? Если бы вдвоем. Подруг у тебя есть хорошая?

– А как же! Такая есть подруга!

Степан гупнул сапогом рядом:

– Алеша, едут! Смотри, на машине какие-то.

– Маруся, ты приходи ко мне с подругой. Поговорим.

Он подошел к отряду. Павел Варавва, становясь в строй, подмигивал: Алеша увидел длинную машину и, к своему удивлению, рядом с шофером - отца: Семен Максимович был на голову выше шофера, ветер расстрепал его легкую бороду, от этого старик казался еще строже. Светлая, летняя промасленная фуражка надулась ветром и была похожа на боевой шлем.

Шестьдесят человек Красной гвардии без команды выстроились. Линия свежих патронных сумок придавала ей вид действительно внушительный. К правому флангу подбегал с винтовкой старый Котляров:

– Опоздал малость, с трибуной этой. Что это за папы в машине? Да там же твой батько, Алеша!

На заднем сиденье автомобиля Алеша узнал председателя городского Совета рабочих депутатов Богомола. По сторонам от него подпрыгивали на подушке, удивленно приковались взглядами к шеренгам Красной гвардии Пономарев и Петр Павлович Остробородько. Богомол - без шляпы, с великолепной гривой темных прямых волос, чисто выбритый, похожий на поэта, но с лицом серым и опухшим - поднялся в машине, тронул шофера за плечо. Автомобиль остановился со стоном. В старомодном макинтоше, застежки которого ясно сверкали медными львиными мордами, Богомол вышел из машины и направился к Алеше. Молча протянул руку, обернулся к Остробородько:

– Я что говорил? Это войско или не войско?

Петр Павлович поправил очки, кашлянул нежно, кивнул.

– Вы, так сказать, командующий?
– спросил Богомол.

– Нет, я инструктор, командующего у нас нет.

Остробородько не поздоровался с Алешей, отвернулся.

– Я могу дать командующего, - Богомол глянул на город.
– Хорошего, боевого.

Павел Варавва неожиданно из шеренги ответил:

– Сами найдем.

– Найдете?
– звонким тенором спросил Богомол.
– Это вы, молодой человек, найдете?

Богомол гордо вздернул нос на Павла. За ним вздернул очки и Петр Павлович.

– Не молодой человек, а товарищ, - крикнул Павел Варавва.
– А вот вы скажите, почему это вы с Пономаревым в одной компании?

Семен Максимович через голову Остробородько сказал:

– Это я привез господина Пономарева.

– Это другое дело.

Пономарев стоял и покорно терпел.

Богомол еще раз скользнул взглядом по двум шеренгам Красной гвардии, как будто подсчитал ее силы; задержался на бледном веснушчатом лице Николая Котлярова, хорошо рассмотрел широкую фигуру старого Котлярова на правом фланге и отвернулся.