– Привет! Тебя не уволили?

Я ответил сразу, переслав ей несколько сообщений, ранее адресованных Маше.

Теперь я общался с обеими девушками одновременно. Скорость их ответов постепенно нарастала, и к концу моего рабочего дня я уже вошел в азарт.

Насчет содержания сообщений я долго не думал, и посылал девушкам одинаковые тексты. Главное, оставалось следить за тем, чтобы не написать имени, дабы случайно не ошибиться.

И Маша, и Нина отвечали мне, выражая стеснение, и старались показать свою скромность.

Переписка в тот день выглядела примерно так:

– Ты очаровательна! Мечта любого мужчины быть рядом с тобой, и я – не исключение.

Ответ Маши:

– Ты вгоняешь меня в краску своими комплиментами, Макс.

Нина написала:

– Да, я догадывалась, что привлекаю мужчин. Но, главное в девушке – личность! Я развиваюсь, но, наверное, мало чего пока достигла.

Обеим я ответил:

– Твоя скромность делает тебе честь. И ты становишься еще более привлекательной в моих глазах.

От них – смайлики.

Я в ответ отправил обеим:

– Как я хочу поскорее оказаться рядом с тобой, мне так этого не хватает. Я скучаю, очень скучаю по тебе.

Маша:

– А ты не торопишься? Ты совсем меня не знаешь.

Нина:

– И что ты будешь делать, когда окажешься рядом со мной?

Мне, по большому счету, не важны были их ответы. Моя цель была – настойчиво, но не навязчиво, подвести этих девушек к согласию на близость. А для этого нужно было всего лишь активно отсылать комплимент за комплиментом, не реагируя на молчание, паузы, или отрицание.

И я продолжал:

– А еще я мечтаю, знаешь о чем? О поцелуе! Как нежны твои губы… Я мечтаю почувствовать их прикосновение.

Ближе к полуночи мои слова стали более откровенными. Но, судя по тому, что девушки продолжали читать и отвечать мне, я был почти у цели.

– Скучаю. Лежу в кровати один. Так не хватает тебя. Когда будешь засыпать, вспомни, пожалуйста, обо мне! И знай, я ни на минуту не забываю о тебе. Ты уже засыпаешь, малышка?

Не важен ответ, важно эффектно закончить, и я посылаю им провокационный вопрос:

– Значит, ты уже в постели. Какое на тебе белье? Напиши, какого оно цвета?

Маша ответила:

– О таком писать? Лучше увидеть!

Нина:

– Тебе понравится, поверь!

По-моему, оба ответа говорили об одном, – девушки почти готовы.

На следующий день я продолжил свою рассылку. Фразы становились все более однозначными, и в ответ я ожидал такой же однозначности, а именно, согласия на секс. Я писал им:

– Посмотрел твои фото. У тебя восхитительная попка, так хочу дотронуться до нее.

– Если ты только позволишь, я буду целовать тебя, не переставая. И очень-очень нежно. Обожаю поцелуи!

– Меня все сильнее тянет к тебе! Я чувствую, что нас связывает что-то большее. Это не влечение, это духовная связь. И я ощущаю ее на расстоянии! Я хочу тебя! Хочу обладать тобой! Ответь, ты хочешь того же?

Маша ответила мне:

– Да! Я хочу… Приезжай.

Нина пыталась опровергнуть мои слова насчет фото, она написала:

– У меня нет таких фото, где ты мог бы увидеть мою фигуру. Ведь у меня всего одно фото, и там лицо крупным планом. А ты пишешь мне про мою попу! Куда ты смотришь, Максим?

Я проигнорировал это послание, продолжая копировать и рассылать свои нежные речи на два адреса. В итоге и Нина сдалась, написав:

– Я тоже. Я жду тебя!

Я стал встречаться с обеими девушками, в разные дни. Это забавляло меня и придавало много сил. Энергии было настолько много, что хотелось отдать кому-то часть ее. Очень кстати позвонил Дима и позвал на охоту. Мы были с ним заядлые охотники, по весне частенько выезжали на просеку пострелять диких уток.

Я собрал все необходимое, и уехал с ним на все выходные из города.

В лесу дышалось совсем по-весеннему. Земля, пробуждаясь после зимней спячки, парила теплом. Птицы, возбужденно перескакивая с ветки на ветку, озирались на нас с большим интересом. Кое-где, в тени, вокруг стволов деревьев еще остался снег, и можно было наблюдать, как под напором палящих лучей солнца серые и старые сугробы неизбежно тают, превращаясь в весенние ручьи. Земля напитывалась новыми соками.

Вечером, у костра на берегу реки, мы с другом завели неспешную беседу, а чаще молча наблюдали за щелканьем сгорающего хвороста.