— Она меня тоже не привлекает, — сказал Граз’зт — и так я поняла, что все это время размышляла вслух.

— А спал ты с ней исключительно из природной склонности помогать уродливым селуне, — не смогла смолчать я.

— Не спал я с ней.

— Сам же признался!

— Только, чтобы тебя позлить. Ты такая смешная, когда краснеешь от злости. — Он негромко рассмеялся.

Не куплюсь я на это. Ни за что не куплюсь. Ну и что, что у него ямочки на щеках, когда улыбается, и глаза светятся, и колечко в пупке выглядит почти… как вызов моему самообладанию!

В общем, я сдалась и улыбнулась в ответ. Но вот те десять шлепков, дорогой муженек, я тебе обязательно припомню и верну сторицей.

— Будешь спать на софе, — великодушно разрешила я.

— Ты серьезно? Да я на ней не помещусь, даже если сложусь вдвое.

— Почему это должно меня волновать?

— Потому что это моя комната, моя постель и мой замок.

— Замок Темнейшего владыки Абаддона, — поправила я.

— Охо-хо, Даани, — Граз’зт сокрушенно покачал головой. — Надеюсь, твое странное поведение и забывчивость связаны со свадебными хлопотами. Это — мой замок. Отцу и родне пришлось временно переехать ко мне. Надеюсь, впрочем, они скоро уберутся.

Вот так-так, да у меня муж с приданым!

— Это все равно не имеет никакого значения, — твердо ответила я. — Ты спишь на софе, а я — на кровати.

— Я сплю на кровати, а ты можешь спать, где заблагорассудится, — парировал Граз’зт. И сменив тон на миролюбивый, добавил: — Предлагаю сперва искупаться. Ты вроде сокрушалась, что грязная.

От этого заманчивая предложения я не могла отказаться. Если бы не одно «но»: мне нужны мои вещи и сверток, судьба которого пока что оставалась туманной. И меня это беспокоило.

— Когда принесут мои вещи?

— Думаю, уже вот-вот.

И прежде, чем стих звук последнего слова, в комнату тихонько поскреблись. Граз’зт развел руками, мол, «А что я говорил?» и покинул купальню. Как ни не хотелось мне уходить, но я пошла следом.

Мой сундук стоял около стены, заветный сверток — на нем. Я в два прыжка оказалась рядом, вцепилась в него и прижала к груди. Граз’зт только ухмыльнулся, достал что-то из шкафа и ушел, оставив меня одну. Похоже, и в самом деле не собирается меня трогать.

Когда через минуту до меня донесся плеск воды, я поняла, что могу в полной мере насладиться одиночеством и узнать, наконец, что мне подарила синекожая нянька.

В свертке, завернутый в много слоев ткани, лежал тонкий обруч в виде пера. Серебряные грани приятно поблескивали, а тонкая работа выдавала руку мастера. Но на этом все. Обычное, пусть и качественное, украшение. А шуму-то было.

Я остановилась перед огромным ростовым зеркалом, подождала несколько минут, поводила перед ним рукой: а вдруг это тоже чей-то прихвостень? Кажется, это и правда всего лишь зеркало.

Чтобы надеть украшение мне пришлось отпустить полы плаща, и тот грязной лужей упал к моим ногам.

Ничего себе, да тут, похоже, не только в ожоге дело.

На плечах, ребрах и животе были уродливые кровоподтеки. Некоторые старые, другие казались совсем свежими. Я встала в пол оборота, посмотрела на спину: чуть ниже лопаток отчетливо виднелись отпечатки двух внушительного размера ладоней. Раз, два, три… Шесть пальцев. В тех местах, где они касались кожу, синяки были особенно темными.

Это же не просто так. Над принцессой просто измывались. И не припомню, чтобы видела у кого-то из «светлых» шестипалые ладони. Да и слишком уж эти отпечатки велики: кем бы ни был владелец таких рук, он наверняка был раза в два больше любого крэса или селуне.

Она никому и никогда не говорила о том, что происходит. Хранила это в секрете. Я очень отчетливо поймала в сонме своих собственных чувств ее страх и панику. Она нуждалась в помощи, но по какой-то причине не могла ее попросить. Не могла никому рассказать о своей беде. Даже Хадалису, с которым делилась всеми радостями и горестями.

Возможно, она использовала замужество, чтобы сбежать от мучителя?

Все еще теряясь в догадках, я надела обруч на шею.

Моя кожа стала девственно чистой. Я сняла обруч — и все вернулось на круги своя. Надела — и побои исчезли.

Значит, Данаани, как минимум твоя нянька знала, что что-то не так. Она видела синяки, раз помогала одеваться и купаться. Возможно, не знала, кто с тобой это делает, но синяки-то ты не могла от нее скрыть. Ты уговорила ее помочь. Потому что это не должен был видеть никто. И синекожая где-то раздобыла эту штуку. Молодец, конечно, но, может, если бы она кому-то рассказала, тебе не пришлось бы…