— Я знаю, что он любит меня, — сказала я тихо, абсолютно не лукавя. Вздохнула и перевернула страницу. — Наверное, вы правы. С рождения Яськи мы и одни то не оставались. Так, на пару часов, когда к вам приезжали. Я дома, он на работе. И потом… — я не стала рассказывать Тамаре Николаевне ни о смерти Кати, ни о поступке Кирилла в отношении моего бывшего жениха. Вдруг поняла, что все это так неважно. Нет. Важно, но не для наших отношений, не для наших чувств, не для нашей… нашей семьи. И мне не стоило зацикливаться на этом. Есть я и есть Кирилл. Есть наша Яся и есть наши чувства. Всё остальное — неважно.

— Вы знаете, — я встала и посмотрела на маму сверху вниз. — Я, наверное, поеду в город.

В уголках её губ зародилась улыбка. Она взяла мою руку и потихоньку сжала обеими своими. Ни слова о том, что я поступаю правильно, ни намека на то, что именно так сделала бы она сама. Только тепло ладоней женщины, прожившей на свете куда дольше меня, вырастившей замечательного сына и наполнившей свой дом уютом.

— Может быть, лучше позвонить Кириллу и попросить, чтобы забрал тебя?

Я покачала головой. Подошла к люльке и глянула на дочь.

— У Кирилла работы полно, а тут я. То уезжай, то приезжай. Нет. — уверенно глянула на Тамару Николаевну. — Поеду на электричке.

— С Ясей? — недоверчиво спросила она.

— А куда деваться, — снова взглянула на дочь. Да, перспектива та ещё, но и Кирилла вырывать из города мне не хотелось. Решит, что я совсем чокнулась.

Нет, — Тамара Николаевна встала. — Давай сделаем так. Яся останется здесь. Раз уж ты хочешь ехать сегодня.

— Но…

— Никаких «но», — строго посмотрела на меня. — Один день без тебя мы справимся. Вырастила Кирюшу и с Ясей справлюсь, — улыбнулась. — А завтра приедете и заберете дочь. Тем более, что ты привезла всё, что нужно. Не переживай, милая, — поймав мой встревоженный взгляд, она снова взяла меня за руку. Похлопала по кисти. — Девочка она спокойная, да и нас с дедом любит.

С этим спорить было сложно — Яська действительно любила их. Угукала, оказавшись на руках у деда, поворачивала голову к бабушке. К бабушке… Глядя на маму Кирилла трудно было принять мысль о том, что она — бабушка. Ещё полная сил, энергичная, деятельная, как и её муж.

— А как же кормление?

Я всё еще не совсем понимала, как можно оставить Яську на ночь. Хотя и понимала, что это могло бы быть лучшим выходом. На часах было около трех дня, если я успею на электричку, то к семи буду уже в Москве. И даже успею приготовить Кириллу ужин. Мы сможем побыть вдвоем, не боясь разбудить Ясю. Сможем наконец забыть об обидах и недомолвках.

— С этим мы тоже разберемся, — глянула на мою грудь.

Да, сцедить молоко было бы выходом. Но было страшно. Я снова посмотрела на дочку.

— Хорошо, — всё-таки сдавшись, кивнула я. — Во сколько автобус на станцию?

Тамара Николаевна глянула на часы.

— Через полчаса. Если поторопимся, то успеем.

— Вы уверены, что все будет хорошо? — стоя на остановке вместе с Тамарой Николаевной, я всё никак не могла окончательно отпустить тревожное чувство. — Она ведь совсем маленькая. Вам тяжело будет. Я ее не оставляла никогда, вдруг раскапризничается?

— Катенька, — Тамара Николаевна погладила меня по плечу. — Не переживай. Мы справимся. В любом случае, есть телефон. — мягко улыбнулась.

Я кивнула. Да, она права. В конце концов, есть телефон и, если что-то, не дай Бог, произойдет, мы с Кириллом можем приехать даже ночью. Я посмотрела в глаза Тамаре Николаевне и прочитала в них непоколебимую уверенность в том, что все действительно будет хорошо. И… меня это успокоило. Я понимала, что страх мой вызван вовсе не недоверием к родителям Кирилла, а боязнью оставить мою малышку без себя.

— Вы, главное, с Кириллом перестаньте ссорится.

— Мы не ссоримся, — заверила я Тамару Николаевну, но она лишь качнула головой.

Да, проницательная у Кира мама, ничего не скажешь.

— У нас просто немного разные взгляды на некоторые события, — уклончиво сказала я и, услышав приближающийся шум, посмотрела назад. — А вот и автобус.

Приехал автобус, надо сказать, вовремя. Не только в прямом смысле — согласно расписанию, а вообще. Потому что разговаривать о наших с Кириллом отношении с его мамой мне было неловко. Говорить с абсолютной искренностью, ничего не скрывая, я не чувствовала за собой права, а маневрировать между правдой и недосказанностью было трудно. Тем более что Тамара Николаевна наверняка всё понимала. Подхватив сумку, стоящую на лавочке, я обняла маму Кира.

— Спасибо вам.

— Позвони, как сядешь в электричку.

— Хорошо. Поцелуйте от меня Ясю, — прошептала я, отстраняясь. — Мы завтра приедем. Обязательно.

— Будем вас ждать, я испеку блинчиков, — не переставала улыбаться Тамара Николаевна.

Солнце освещало пыльную обочину, деревья, отражалось в стёклах пыхтящего, как будто переваливающегося с колеса на колесо автобуса. Я улыбнулась в ответ. Тревога не отпускала, но я всё-таки переборола себя и, потихоньку засмеявшись, сказала: