– Я не могу есть, пока вы не удовлетворите мое любопытство.

– Вам действительно так хочется знать?

– Еще бы! По-моему, вы едва ли не единственный человек из числа моих знакомых, кому не нравится говорить о себе.

– Не столько о себе, сколько о своих замыслах, - неожиданно вздохнул Филип.
– Дело в том, что публицистика весьма странная профессия. Во всяком случае, на мой взгляд. Понимаете, материал, который я собираю, может быть истолкован по-разному, поэтому для начала мне следует составить о нем собственное мнение. Поэтому я предпочитаю не обсуждать его с кем-то посторонним раньше времени... Разумеется, за исключением редактора газеты, поскольку ему просто необходимо иметь представление о сюжете, чтобы не "подставлять" свое издание.

– Надеюсь, вы не думаете, что я могу позаимствовать у вас сенсационные факты о жизни какой-нибудь известной личности?
– засмеялась Памела. Уверяю вас, я совершенно не умею писать.., разоблачительные статьи. И именно поэтому мне так интересно то, чем вы занимаетесь. Насколько я понимаю, тема ваших следующих публикаций будет связана с моральной нечистоплотностью некоторых политиков?

– Возможно, - уклончиво ответил Филип.
– Кстати, а у вас есть братья или сестры?

Памела досадливо поморщилась, поняв, что ее собеседник в очередной раз пытается сменить тему, но ответила:

– Да, у меня есть старшая сестра... А у вас?

– Нет, я один. А ваши родители - они живы?

– Разумеется, ведь им еще нет и шестидесяти, однако мне не хотелось бы продолжать этот разговор.

– Почему?
– Он прищурившись смотрел на нее.
– У меня складывается ощущение, что вы не хуже меня оберегаете вашу частную жизнь от постороннего любопытства.

– В самом деле?
– внутренне похолодев, пролепетала Памела.

– Да, и я почти уверен, что вы что-то скрываете.

– И что же я, по-вашему, могу скрывать?

– Например, то, что вы замужем или, по крайней мере, обручены. Или живете с тем, кто вам уже надоел, поэтому находитесь в поисках новой жертвы.

– Неужели я произвожу подобное впечатление?
– воскликнула она. Хорошо же вы обо мне думаете!
– Последняя фраза была произнесена с наигранным возмущением, которое Филип легко уловил.

– В любом случае, я не собираюсь становиться вашей добычей, сдержанно ответил Филип.

– Не бойтесь, вам это не грозит!

– Однако наши отношения кажутся мне весьма странными.

– Чем именно?

– Мы провели ночь вместе, но по-прежнему остаемся совершенно чужими друг другу.

– Кажется, вы об этом жалеете? Задавая этот вопрос, Памела поймала себя на мысли, что Филип прав, а натянутость их отношений целиком ее вина. Но разве могла она вести себя иначе с человеком, который намеревался снова ввергнуть жизнь их семьи в хаос!

Дело в том, что ей было точно известно, о чем собирается писать Филип. Он намеревался воскресить скандал семилетней давности, причем материал должен был появиться в газете за несколько недель до начала новой избирательной кампании ее отца.

Глава 5

– Извините, - съязвила она, - но вас тоже не назовешь открытой книгой!

– Знаю, - согласился Филип. Он никогда не был достаточно близок ни с одной из своих многочисленных возлюбленных, позволяя им влюбляться в себя, но предпочитая сохранять определенную дистанцию, чтобы никакая женщина не заняла слишком большого места в его жизни. Благодаря чему давно привык к обвинениям в равнодушии и черствости. При этом сам Филип никогда не встречал подобных черт в знакомых ему женщинах, особенно таких молодых.

– Как, по-вашему, два замкнутых в свою раковину моллюска, как мы с вами, когда-нибудь смогут узнать друг друга ближе?
– спросил он.

– Любопытно было бы попробовать, улыбнулась Памела.

Еще как любопытно!
– мысленно согласился Филип. А еще любопытнее было бы вспомнить, что происходило между ними неделю назад, в ночь на воскресенье... Почему его руки не помнят, как заключали ее в объятия, а губы не могут воскресить вкуса ее поцелуев? Интересно, и как она вела себя в постели - молча или постанывая от удовольствия? В том, что он доставил ей удовольствие, Филип не сомневался - иначе почему бы она захотела увидеть его снова?

Внезапно он почувствовал, насколько ему надоело сидеть в ресторане и вести светскую беседу. Он хотел ее, причем как можно скорее!

– Вы уже наелись?
– поинтересовался Филип, указывая на блюдо с лососем.

– А что?

– Почему бы нам не уйти отсюда?
– И он, не дожидаясь ответа Памелы, жестом попросил официанта принести счет.

– Разве вы больше не голодны?

– Еще как!
– Филип посмотрел на Памелу настолько красноречивым взглядом, что она залилась румянцем и даже потупила свои прекрасные серые глаза.