— Доброе утро, Филиппа.

— Доброе утро, ваше всемогущество, — поздоровалась я чинно. Даже глаза опустила, в кои-то веки вспомнив о дурацком правиле: приветствовать хальдага опущением взгляда.

— Хорошо спала? — проявил он заботу о проблемной невесте.

Хотя, если так посмотреть, мы все у него в большей или меньшей степени проблемные. По крайней мере, мы с Полей точно.

Не повезло с наинами де Горту.

— Довольно неплохо в свете последних событий. — Я тяжело вздохнула. Понимая, что откладывать разговор не имеет смысла, тем более что Морс жаждет объяснений, продолжила: — Спрашивайте. Расскажу все, что знаю. Хоть сразу предупреждаю, знаю я не то чтобы много. Он не говорил ни кому служит, ни как на меня вышел.

— Это с ним ты… — По лицу Стального с легкой, но такой интригующей небритостью прошла мрачная тень, и даже глаза — яркая зелень трав — потемнели, цветом став похожими на болотную тину.

Но все равно, даже с болотной тиной в глазах мужик чертовски красивый.

И аппетитный.

Мысленно треснув себя по голове за крамольные мысли, согласно кивнула, надеясь, что де Горт не станет развивать тему потери невинности. Я и так уже завралась и не хочу сочинять новые сказки.

К счастью, Мэдок оставил этот щекотливый вопрос. Вместо того чтобы копаться в интимных подробностях жизни своей невесты, огорошил меня другим вопросом:

— Почему ты не носила кулон, как тебе велели?

Мм?

— А откуда ты узнал, что мне велели его носить?

Стальной дернул бровью.

— Сейчас я задаю вопросы, Филиппа.

Тоже мне прокурор.

Я помедлила, а потом тихо ответила:

— Не хотела, чтобы ты пострадал. И во всей этой мутной истории отца Серальда…

— Себалда.

— Не важно. В общем, не хочу я участвовать ни в каких заговорах. Ни против тебя, ни против кого бы то ни было. Рейкерд ведь тоже предлагал отомстить тебе за родителей, — добавила я с горькой улыбкой.

— Ну а ты? — усмехнулся Истинный.

— А что я? — возмущенно вскинулась. — Если бы собиралась мстить, то носила бы кулон, не снимая, а не бегала босая в лютый мороз ночью по саду! И за тебя вчера на арене не переживала бы и…

— Ты за меня переживала?

Странно, но почему-то именно этот вопрос смутил меня больше, чем все, что были до него.

Закусила губу, снова отвела взгляд и пробормотала:

— Немного.

— Хорошо, — непонятно чему улыбнулся хальдаг. Поднялся с кровати, без малейшего стеснения демонстрируя мне свою накачанную задницу.

На всякий случай я прикрыла глаза (да это же самый настоящий ходячий раздражитель и искуситель!), а когда их открыла, де Горт уже успел надеть штаны и теперь натягивал на себя рубашку.

Ну вот и славно.

— Есть предположения, кто мог его нанять?

— Предположения есть, но нет доказательств. — Справившись с рубашкой, Стальной стал затягивать шнуровку на штанах. — Были бы, если бы не вейр. — Он мрачно покосился на дога, и тот покаянно опустил морду.

— Думаешь, они не остановятся? Я имею в виду заговорщиков.

— Думаю, так легко они не станут сдаваться, я бы на их месте точно не сдался. И попытаются добраться до меня если не через тебя, так через кого-нибудь другого.

Перспективы, конечно, фиговые.

— И что будешь делать?

— Продолжать идти к победе, как шел до этого, — просто ответил Мэдок.

Мне бы его железобетонное спокойствие.

— А ты возвращайся к себе, Филиппа. Пока не проснулись другие наины. Твоя комната уже убрана, ничего в ней не напоминает о… ночном происшествии.

Я кивнула.

— Увидимся за завтраком. — Подхватив камзол, перекинутый через спинку кресла, де Горт направился к выходу, когда я его окликнула:

— Так откуда ты все-таки узнал про кулон?

Он замер на миг, а потом загадочно улыбнулся:

— Возвращайся к себе, Филиппа.

Ну разве это честно?

Я ему тут правду-матку режу (в пределах разумного, разумеется), а он не может ответить на один-единственный несчастный вопрос про кулон!

Герцог ушел, и я, перестав сверлить захлопнувшуюся дверь обиженным взглядом, перевела его на Морса.

— Ну, что скажешь? Достойна ли я твоей дружбы?

«За то, что не предала Мэда, спасибо», — неожиданно поблагодарил меня дог, явно сменив гнев на милость.

Я кивнула, принимая его благодарность, а вейр глубокомысленно продолжил:

«Если бы на твоем месте была настоящая Филиппа, для моего мальчика все могло закончиться совсем по-другому. Наверное, правду говорят, все, что ни делается, — к лучшему. В иные моменты лучше хищная нэймесса, чем предательница-невеста».

С этой сомнительной истиной, про «все к лучшему», я могла бы поспорить. Но конкретно сейчас мне не хотелось спорить и что-то доказывать хвостатому философу. Вместо этого я рухнула на подушки и прикрыла глаза, почему-то думая о совершенно лишних в моей голове, но таких приятных глупостях. Например, о том, что мне понравилось спать в одной постели с де Гортом. Постели, которая до сих пор хранила тепло его кожи.