— Нет! Боже мой. Скорей уж я его, — закрываю глаза, покрываясь румянцем.

Нет, мне не стыдно! Он просто мечта. Самый-самый…

Хотя стыдно, да. Так как неизвестно, что с папой, а я там… с ним… кончала, как озабоченная, вместо того, чтобы что-то делать.

И я опять рассказываю, рассказываю… чтобы остановить все свои страшные мысли.

— Колбино!! — вскрикиваю я, когда мы проезжаем нужный поворот.

— Господи, — хватается за сердце Федерико. Тормозит, сдаётся назад.

Внутренне замерев, я уговариваю себя не впадать в истерику. Мы едем мимо только начатых строек… огороженных участков…

— Там… у леса… где-то там…

На улице уже сумерки. С гравийки мы выезжаем на землянную дорогу, и вдалеке я вижу недостроенный двухэтажный коттедж.

— Вон он.

В тени сосен темнота становится еще гуще. Выскакиваю, кажется, вперед, чем Федерико успевает притормозить.

— Саша! — лечу к забору. Ворота закрыты. Слышу агрессивный лай Тары. Вздрагиваю всем телом, волна удушливого жара идет по телу, сдавливая горло. Я вся покрываясь потом. Вытираю ладони об плащ. Делаю шаг назад.

Нет…Она там, за забором, и это не остановит меня сейчас.

Я снова кричу его. Видимо, узнав мой голос, Тара меняет свои интонации. Лает она теперь скорее призывно, без грозного рычания, с поскуливанием.

— Тара, миленькая… — луплю ладонями по двери в высоком заборе. — Что с Сашей? Где он?!

Перестав лаять, Тара просто жалобно скулит.

— Федерико… Мы должны попасть за этот забор.

— Николь… не сходи с ума. Сторожевая собака. Она порвёт нас!

— Она меня знает.

— А меня нет! К тому же ты грохнешься в обморок на подходе и умрешь от разрыва сердца. Два трупа! Как они смогут ему там помочь?!

Да, это так…

— Ну, а вдруг он без сознания? Вдруг нужна помощь!

— Нет, Николь, нет! Все! Ты сошла с ума! Мы едем к юристам, а они уже отправляют сюда своих людей. Его там может и не быть, в конце концов!

— А если будет уже поздно?! Это не один час, и даже не два! Мне надо посмотреть машина там или нет. Если машины нет, значит Саша уехал. И, обещаю, мы уедем тоже!

Поднимаю взгляд на высокий забор.

— Давай, я залезу на капот и загляну…

— Сумасшедшая русская! — причитает Федерико. Но увидев, что я сбрасываю каблуки, подаёт мне руку.

Стоя на капоте, держусь за край забора и немного подтягиваюсь. Острая жесть режет пальцы.

— Машина во дворе… — шепчу я с ужасом. — Свет не горит…

Вижу край вывороченной и перевернутой клетки. И наклонный навес, прилегающий к забору с этой стороны.

— Перегони машину!

— Зачем?

— Я не все отсюда вижу, стройка закрывает обзор и темно.

Стою босиком на мокрой холодной земле, показывая Федерико, как парковаться. Выслушиваю от него уговоры и интеллигентную ругань.

Плевать…

Сердце моё колотится не меньше, чем при панической атаке.

Перед глазами стоит Сашино разбитое окровавленное лицо и как его тащили… И от страха, что Саша там… и может быть…

Не может! Господи боже мой!

Быстренько забираюсь на капот. Потом встаю на четвереньки на крышу машины, выпрямляюсь в полный рост!

Темно…

— Ника, ты что делаешь?!

Что я делаю?..

Ничего не соображая от паники, я неловко и разрывая край платья, перелажу на навес. Двигаюсь на четвереньках к его краю, чтобы заглянуть за угол. Мало того, что я пытаюсь удержаться на мокрой и скользкой наклонной поверхности, так он еще и ходит ходуном подо мной, явно не рассчитанный на такой вес сверху. Тара носится возле, тревожно поскуливая.

— Тара! Где Саша?! — она, внимательно слушая меня, склоняет голову на бок и стрижет ушами. — Ищи!

Срывается с места, оббегая стройку и возвращается ко мне.

От самого края навеса до земли метра полтора. Поскальзываюсь… пара ногтей ломается. Хватаюсь сбоку за край, кое-как удерживаюсь на месте. Наклоняясь, перевожу взгляд дальше. Замерев вглядываюсь в сумрак.

— Ник!! Ты в порядке?

— Да!

Мой взгляд изучает всё, до чего может дотянуться. И метрах в десяти, у Сашиной машины, на углу стройки, я вижу что-то незнакомое. Какая-то темная куча, которой не было…Брезент? Вглядываюсь и отчётливо вижу подошву мужского ботинка торчащего из-под этого брезента.