Шрифт:
На кухне всё смещено со своих мест. Стулья, стол… Вазы, что стояла на столе — нет. Но я вижу под батареей несколько осколков.
Папа готовил ужин, когда мы разговаривали. Я помню звук бегущей воды и уютного постукивания посуды. Но посуда вся перемыта, и на плите ничего нет. Здесь кто-то прибрал.
Открываю панель и с кнопки опускаю ставни, блокирую дверь. Теперь зайти снаружи можно только с ключом и кодом. Заторможенно включаю чайник. Наливаю всем в фарфоровые чашечки с позолотой.
— Может, что-то приготовить?..
— Ник… — смотрит на меня с состраданием Сергей. — Ты бы переоделась… Сходи в душ, погрейся. Мы сами…
Понимаю, что меня всю колотит и босые ноги оледенели на каменном полу.
— Мхм… — растеряно киваю я.
Дома так пусто. Непривычно…
Скармливаю собакам ветчину из холодильника.
Умываю лицо…
Почему папа до сих пор не приехал? Он же видит, что я здесь. Неужели я ошиблась?
— Проходите… — киваю ребятам на гостиную. Там кресла, диваны, им будет удобнее.
Иду вперед них и замираю. На светлом ковровом покрытии большое тёмное пятно…
Его неровные края напоминают береговую линию континента. Кровь… Папина?!
Её так много! Пятно просто огромное!
Мне становится плохо, я начинаю оседать. Чувствую, как меня подхватывают… Слышу тревожные голоса… Мне растирают ладони…
— Ник! Ника… — лёгкие шлепки по щекам, все мелькает, голоса из гулкого далека становятся ближе и внятнее.
— Ника, вода… — к губам прижимается что-то твёрдое. Яркий свет люстры режет глаза. Чувствую, как Федерико гладит меня по волосам. Тошнота и слабость… шум в ушах вдруг превращается в грохот.
Мы все вздрагиваем, разворачиваясь к двери, я хватаю Тару за ошейник. Она, дернувшись, встает в стойку и низко рычит.
— А ну-ка убрали руки от моего ребенка!
В гостиную вваливается несколько мужчин.
Папа!..
Сжав крепче шею рычащей Тары, улыбаясь, я рыдаю, разглядывая его.
Живой… Только рука перевязана и на груди медицинский корсет. Очень бледный. Пошатнувшись ложится спиной на косяк и обессиленно съезжает вниз.
На нас направлены стволы пистолетов. Еще несколько дней назад меня бы это напугало до полусмерти. Теперь даже не дергает. Область моих страхов сместилась совсем в другое поле.
— Павел… Я предупреждал… откроются раны…
— Идите к черту, — шепчет Папа, не отводя своих глаз от моих. С ужасом оглядывает меня.
Его бинты на плече наливаются алым цветом.
— Пап… — всхлипываю я.
— Опустите стволы!.. — оглядывает он пьяным взглядом мою компанию. Его глаза закатываются, и он отключается…
Глава 41 — Бетонная коробка (Беркут)
Ненавижу бетонные коробки. И вернувшись из армии, я сразу решил, что не буду жить в квартире, только в доме. С огромными панорамными окнами. Да, это не первая моя бетонная коробка… Но мне хочется верить, что последняя.
Посадить тебя Беркут можно очень надолго. При желании. Я очень надеюсь, что Ника ни при каких раскладах не будет свидетельствовать против меня. Но даже без ее показаний, я попал по полной. Боюсь, что как прошлый раз, когда в мою пользу свидетельствовал весь гарнизон, мне уже не выкрутится. Даже если все обстоятельства будут выяснены, то я получу условно за хранение стволов. И неизвестно еще как классифицируют наезд на этого урода, что стоял со стволом у дома Градских.
Плевать… Только бы Ника нашлась.
Здесь нет окна, только дверь.
Как-то, еще маленьким, я был в зоопарке. И остановившись у клетки с волком долго наблюдал, как зверь тупо ходит туда-сюда по одному и тому же маршруту в шесть шагов. Три в одну сторону, три в другую. Как маятник. Как будто он попал на гифку, и она крутится, крутится, крутится… Тогда мне были непонятны эти его действия. Потом, сам оказавшись в клетке, я невольно пришёл к этому же маятнику: три в одну сторону — стена, три — в другую, опять стена.
И теперь снова я не могу успокоиться, и меряю шагами свои девять на девять без окон, не отводя взгляда от двери.
Поверил ли мне Градский? Я не знаю. Вряд ли. Я вообще не уверен, что он в своём состоянии воспринял адекватно мой короткий месседж. А долгих бесед со мной никто не вёл.
Поверить, может и не поверил, но узнать, узнал сразу. Я попал на камеру, когда увозил оттуда Нику. А значит, я в розыске и под статьёй. И если меня пока еще не сдали ментам и не отпустили с миром, значит, Нику еще не нашли. И значит, я хреново помог с этим! Не надо было к нему идти. Нужно было и дальше пытаться самому.