Он всего лишь придвинулся ближе, обещая наслаждение, дразня. Я тоже умею играть в такие игры. Тонкий хлопок рубашки под ладонью, чуть выше, стук усилился.

— А я завел.

Моя рука медленно спустилась по его груди, по животу, ниже.

— Или я.

Хорошо, что лифт скоростной, и нет времени на продолжение, двери открылись.

— Прощайте, господин Греков, хорошо долететь.

Такси уже поджидало. На работу, переодеться, смыть боевой раскрас и на очередную встречу со счастливыми молодоженами, что летом свадьбу отменили, а осенью опять решили пожениться. Ценник лошадиный выставлю, коэффициент за срочность, да и места все хорошие забронированы давно, проще отказаться, чем браться.

Не будет свадьбы, пока я до них добралась, они успели поругаться, расстаться и навсегда возненавидеть друг друга. Компенсировали мои нервы парой рюмочек первоклассного бренди, а затраты — парой купюр с Лизаветой Второй, наших деревянных не нашлось. От крыльца до кованых ворот минут десять по легкому морозцу, но вместо того, чтоб развеять пары французского алкоголя, кажется, воздух еще больше пьянил. И вот уже открыла в списке номер водителя, всего одно слово со знаком вопроса, и всего одно слово в ответ.

Кофе давно остыл, ни я, ни он к нему так и не притронулись. Маленький столик между нами и молчание. Слова не нужны, сейчас точно не нужны. Они могут только вызвать ненужные сожаления. Никуда полететь не смогу, паспорт еще не готов, да и американская виза истекла. Наше время убежало, работник аэропорта вежливо напомнил, что посадку уже объявили, Греков кивнул, но так и не встал.

— Твой рейс, Паш.

— Береги себя, Шарли.

Поцелуй в лоб, словно прощался с ребенком, ушел не оглядываясь.

"Наверно, выдумали мы от одиночества друг друга". Ветер, ледяной, пронизывающий, бренди, что заставило делать глупости, давно испарилось. Приезд в аэропорт был блажью, но сожалеть о ней не собиралась. Нужно вызвать такси, добраться до дома и хоть немного поспать.

— Шарлотта Генриховна.

— Виктор? Греков заставил вас меня дожидаться?

— Попросил о вас позаботиться. Да и после вашего вопроса решил не уезжать. И рад, что не ошибся. Домой?

— Домой.

Все ускорялось, напряжение нарастало, истерия и паника периодически посещали коллег, и они выплескивали все свои опасения на меня. Заказы перепроверялись по сотне раз, поставщикам названивали по несколько раз в день, доводя и тех до белого каления. Федька разряжал обстановку своими вопросами, шутками и подколами, Ден решил и его приобщить к делу, чтоб просто так не болтался в каникулы. Его девушка тоже захотела поучаствовать в нашем бардаке. И попутно приходилось учить, рассказывать, объяснять. И выдавать тайны.

Федя драил кухню, Нэнси резала яблоки. Обучение искусству выпечки шарлоттки продолжалось. А ведь победа была так близка — но кто-то влез в духовку раньше срока, и пирог осел, пришлось выкинуть и заставить их все делать заново. С пятой попытки получилось. Но попробовать творение не удалось, очередная встреча, которую невозможно отменить.

Я привычно лежала на кушетке, делилась тем, что случилось и что меня волновало.

— А ваши дневники еще целы?

— Да, а что?

— Уничтожьте их. Где бы вы хотели от них избавиться? Знаете?

— Да, я абсолютно точно знаю, где я бы хотела от них избавиться.

Там, где все слова, что в них написаны, перестали иметь значение. А я так долго сопротивлялась и держала рухнувшие своды, убеждая себя, что фундаменты еще крепки и за стенами безопасно, что старые оборонительные сооружения все еще оберегают. И была погребена под всем этим.

— Уничтожьте их. И записывайте только хорошее в дальнейшем. Вам уже больше не нужна моя помощь.

— Даже как-то странно — не приходить сюда раз в неделю.

— Вам это уже не нужно.

— Точно?

— Да.

Я положила на стол психолога конверт с приглашением.

— Что это?

— Приглашение на прием в Мэрию. Мне их пачками шлют. Сходите.

— Может, и схожу.

— Спасибо, Людмила. Я побежала, у меня еще столько дел, ведь самый сезон.

— Бегите.

Мила подошла к окну и посмотрела, как прохожие спешат, обвешанные подарками, сумками и пакетами, домой. А ей вот совершенно некуда спешить, может, и правда — сходить на этот прием?

"Ненавижу декабрь, ненавижу Рождество, ненавижу Новый год, ненавижу свою работу". Моя утренняя мантра, которую пою каждое утро в последний месяц года. И сегодняшний день не исключение. Мантру пришлось прервать на парочку крепких выражений и пожеланий переукладчикам брусчастки всех напастей на все части тела, идти через центральный вход не хотелось, но пришлось. Злосчастный биллборд, рабочие безжалостно срывали с него фото виллы. Все когда-нибудь заканчивается. У кого-то разводом, смертью, безразличием, у меня все закончилось с договором аренды.