В утро презентации я проснулся, как обычно, в 6 утра и совершил свою обычную зарядку – пробежал пару миль вверх и вниз по Коннектикут-Авеню, затем немного потягал железо в комнате с Наутилусами. Затем мы немного подурачились с Мэрилин, а после привели себя в порядок. Я надел форму, а Мэрилин – милое платье, и мы спустились в холл ровно к восьми. Капитан Саммерс присоединился к нам в лифте, а профессора Райнбурга мы нашли ждущим нас у входа в ресторан.

Капитан тут же попытался организовать работу конференции. Я лишь закатил глаза и глянул на своего старого босса. К счастью, он знал, как справиться со слишком амбициозными подчинёнными, и просто сказал капитану (вежливо), чтобы тот замолчал, встал сзади и сделал пару снимков. Презентация пройдёт так, как мы с ним её планировали и описывали. Мы обсудили несколько последних деталей, например, как мы подготовили слайды, и понадеялись, то технический персонал всё правильно загрузит. Стоял 1978-й, и до чудес PowerPoint было ещё далеко. Говоря о слайдах, мы имели в виду настоящие фотографические слайды! Ты рисовал на бумаге под линейку различные графики или формулы, а затем отсылал их фотографировать и превращать в слайды. На каждое слайд-шоу в 1978 легко могли уйти сотни долларов!

До 9 часов мы пили кофе, а затем началась конференция. Симпозиум, в котором мы участвовали, проходил в одним из самых больших конференц-залов, и теперь, видя количество собравшихся, я понимал, что это справедливое решение. Мы сидели сзади. Мы с профессором держали свои экземпляры презентации, а также расписание других докладчиков и выступлений, и наслаждались; Мэрилин скорее нет, чем да – для неё это было невероятно скучно, но она была там, чтобы увидеть моё выступление. Капитан Саммерс довольно быстро потерял нить, но его в любом случае больше волновало удачно заснять меня.

Где-то в 11 или за пару минут до того пришло время мне представлять нашу статью. Я встал, прошёл вперёд зала и поднялся на трибуну. Сзади я услышал щелчок – это капитан Саммерс снял меня. По его указанию я был в парадном мундире. Я заметил, что кое-кто из присутствующих в аудитории глядит на меня с любопытством, но после того, как я представился и вывел на экран первый слайд, они сконцентрировались на презентации.

В начале презентации было просто представлено несколько базовых понятий из теории информации и расчётов энтропии и потери информации. Затем я вошёл в некоторые основы сетевых топологий и эффектов, которые окажет энтропия на конкретные топологии. После этого я представил формулы и алгоритмы, разработанные профессором и мной для подсчёта и дальнейшей минимизации эффекта энтропии в топологии.

В целом, как мне казалось, презентация была воспринята хорошо. Было задано несколько вопросов, в основном об эффектах второго и третьего порядка, так что я вернул слайды в моменту, где перечислялись самые распространённые из них, и мы немного обсудили их, включая способы, которыми они отменяли друг друга, что я счёл изящным математическим решением. Единственной странностью было то, что в конце вопросов маленький круглый человечек в первом ряду спросил:

– И сколько же денег налогоплательщиков было пущено на эти исследования?

Что ж, это было внезапно! Я поглядел в конец зала, на профессора Райнбурга, но он выглядел таким же озадаченным, как и я. Он лишь пожал плечами и поднял руки в знак замешательства. Всё было лишь на мне.

– Простите? Я не понимаю.

– Это предельно простой вопрос. Сколько военные инвестировали в это исследование и с какой целью?

Я снова поглядел на профессора, который теперь выглядел действительно смущённым, но он только показал головой.

– Насколько мне известно – нисколько. А почему вы спрашиваете?

Ладно, вторая часть была тупейшей ошибкой с моей стороны. Никогда не обращайтесь к придуркам с прямым вопросом. Я должен был лучше это помнить.

– Это явная ложь! Иначе затем ещё военные представляли бы эту тему? – теперь он встал и указал на меня пальцем.

– Военные? Вы имеете в виду меня? Это не имеет никакого отношения к Армии. Это тезисы моей докторской, – я понимал это, но всё равно каждый мой ответ лишь рыл глубже мне яму. Я должен был просто закончить всё это. Если бы я поглядел в конец зала, то увидел бы, как капитан Саммерс машет мне, чтобы я прекращал.

– Ты хотите сказать, что Армия платит вам за исследования из денег налогоплательщиков? Это возмутительно!

– Нет, сэр. Я поступил в колледж по стипендии РОТК. Всё это было сделано до того, как я дал присягу. Прошу прощения, сэр, я не понимаю, в чём здесь проблема. Эта работа была сделана, когда я ещё был гражданским.

– Тогда почему вы здесь в униформе?

– Сэр, вы здесь в парадном костюме. Я военный. Это – мой парадный костюм.

– И что же вы делаете в Армии? Разрабатываете компьютеры, чтобы убивать людей? – по залу пронеслась череда изумлённых вздохов.

Я был слишком разозлён, чтобы думать ясно.

– Нет, сэр, моя задача – умереть самому. Я работаю для того, чтобы ваши дети и внуки не выросли, уча русский!

– ДОСТАТОЧНО, ЛЕЙТЕНАНТ! – рявкнул капитан Саммерс с заднего ряда.

Дальше я действовал автоматически. Я отдал честь и ответил:

– ДА, СЭР! ПОНЯЛ, СЭР! ПРОШУ ПРОЩЕНИЯ, СЭР!

– ВОЛЬНО, ЛЕЙТЕНАНТ!

Дерьмо! Я схватил свои вещи и пошёл вниз по проходу, мимо Мэрилин и профессора Райнбурга, следуя в дверь за капитаном. Вокруг нас было очень шумно, и, когда я вышел, по аудитории прошёл шёпоток. Капитан завёл меня за угол и начал чехвостить. Ладно, мне следовало просто заткнуться. Я знал это. Тем не менее, этот мудак (кем бы он ни был) меня вывел из себя. Я молча стоял по стойке «смирно», пока капитан Саммерс меня обрабатывал. Думаю, если бы это решал он, то в ближайшем столетии я бы не получил старшего лейтенант.