«Должно быть, я жив», – подумалось мне.

Будь я был мёртв, то не думаю, что Небеса выглядели бы как палата, хотя шансы на то, что я попаду на Небеса, были не слишком велики. Нет, обратное было куда вероятнее, и, хотя Ад тоже мог выглядеть как больничная палата, я представлял его иначе. Может, на палату похож Лимб, но я лютеранин, вроде как, и мы не верим в Лимб, Чистилище или любую другую католическую комнату ожидания вечности.

Я попытался ещё немного сдвинуться, и мне удалось поднять голову чуть выше. Моё тело было привязано к кровати. Ну, как минимум, моя новая тюремная камера более комфортабельна, чем предыдущая. Это меня слегка утомило, и я снова заснул.

В следующий раз, когда я проснулся, в комнате была медсестра. Должно быть, она возилась со мной, потому что когда мои глаза открылись, она это заметила. Широко улыбнувшись, она сказала:

– О, отлично! Вы очнулись! Как вы себя чувствуете?

Я открыл рот, но даже захрипеть не смог в ответ. Она поднесла мне маленькую чашечку воды и соломинку:

– Попробуйте так, – это был крайне неудобный способ питья, но я выпил достаточно, чтобы смочь заговорить, – Хотите приподняться? – спросила она.

На этот раз я смог выдавить из себя:

– Да.

Зайдя ко мне со спины, она взялась за края кровати и медленно приподняла мою голову. Когда я приподнялся градусов на 30, она остановилась, и мы снова попытались взяться за воду. Я выпил всю чашку. Вкус был как у амброзии.

– Спасибо, – прошептал я. Прочистив горло, и попытался снова. – Спасибо.

На этот раз звучало лучше, почти как у человека.

– Ещё немного? – спросила она.

Я втянул ещё немного воды и смочил ей свои губы. И ощутил языком, что кто-то – должно быть, медсестра – смазала их вазелином, чтобы предохранить от шелушения. Прочистив глотку чуть сильнее, я сказал:

– Спасибо? Что случилось? Где я? – теперь мой голос был похож на мой голос. Почти.

– Вы знаете своё имя? – нервно глянула на меня медсестра.

– А? Я Карл Бакмэн, капитан Карл Бакмэн, 1-я из 319-й. Где я? Что это за место? – она глянула с облегчением – кажется, девушка решила, что у меня амнезия. – Что происходит? Я всё ещё в тюрьме? – я огляделся.

Мои руки были пристёгнуты ремнями к кровати, и я не мог ими двинуть. Ещё одна причина, по которой двинуться мне было не дано – это то, что моя правая нога была обёрнута бинтами и подвешена вверх. В ближайшее время я никуда не собираюсь.

Медсестра всё ещё пыталась ответить на мой вопрос о тюрьме, когда я чуть постучал руками по бокам кровати:

– Есть ли шанс, что вы меня развяжете? Вы же не думаете, что я куда-то уйду?

На это она, по крайней мере, улыбнулась. Милая девушка.

– Мы сделали это, пока вы были без сознания, чтобы вы не запутали капельницу и бинты. Если пообещаете их не трогать, я развяжу вас.

– Я даю вам своё слова джентльмена и офицера, или как минимум офицера. Часть с джентльменом в лучшем случае под вопросом, – я улыбнулся и поиграл бровями.

– Думаю, в этот момент я вполне в безопасности, – ответила она и расстегнула ремни.

Я немедленно использовал руки, чтобы почесаться, медленно двигаясь вдоль внутривенных линий.

– Вы не представляете, как мне хорошо! – она рассмеялась, пока я расчёсывал тело и руки.

Боли было не очень много, хотя мой торс казался очень нежным, и я чувствовал повязки по всей левой стороне. Это остановило меня. Что-то новое.

– Вы так и не сказали мне, где я или что случилось, – напомнил я.

Улыбка с её губ исчезла:

– Вам нужно поговорить с доктором. Я дам ему знать, что вы очнулись. Через пару минут я принесу вам ужин, – сказала она, поглядев на часы.

Я лишь кивнул. Очевидно, от неё никаких ответов не получить. Я мог увидеть мутное стекло с железной сеткой на нём, а когда она вышла, я услышал характерный щелчок закрывающейся двери. Должно быть, я был в какой-то тюремной больнице. Она всё ещё сильно выигрывала у моего последнего номера. Может, мне удастся позвонить отсюда адвокату.

Ужин состоял из капли бульона и сока. Мне обещали, что если я буду хорошо себя вести, то в следующий раз мне дадут немного желе на десерт. Ого, они знают толк в стимулах! Я едва мог сдержать свой восторг.

Думаю, прошло около часа или двух, прежде, чем медсестра вернулась с доктором. Я не был уверен, потому что на стене или где-нибудь ещё не было часов. Сразу после того, как он сказал «привет» и представился, как доктор Банкрофт, я спросил его:

– Где я? Что происходит?

– Мы вернемся к этому позже, – сказал он, ускользая от ответа.