Шрифт:
— И мы тоже ждем… — мрачно подытожил полковник — и неожиданно понял, о чем речь. Молодец, хотя я думал, ты раньше созреешь:
— Слушай, а как тебе-то удалось здесь остаться?! Ну, тому тебе, который нас встретил?
Что ж, наверное, и на самом деле пора нам до конца объясниться. Сомневаюсь, конечно, что получу от кого-то из них реальную подсказку насчет того, как поступить дальше, но тем не менее:
— Вот именно… Ладно, слушайте, я специально об этом раньше ничего не рассказывал. Помните, я говорил, что во всех временных вариациях — и виденных нами, и нет — участвовали мы же сами? И что воспоминания об этом есть у каждого из нас, просто мы не можем этого вспомнить? Так вот, во время нашего последнего… проникновения туда, на территорию, меня контузило. Ну, не то, чтобы именно контузило… Я шел в прикрытии, а мой тезка — впереди. И вот, когда я уже собирался пройти через пролом в стене, он вдруг подскочил и ударил меня прикладом. Прямо через пробитую нами дырку. Я вырубился и упал по эту сторону забора, а когда пришел в себя — все уже закончилось. Он сумел вспомнить, понимаете? Сумел сделать то, что нам оказалось не под силу — найти в собственной памяти информацию о том, что будет — или было — дальше. Вот так я и раздвоился, оказавшись и там, и тут одновременно. Самое смешное, что после удара я тоже кое-что вспомнил. Кое-что вспомнил, кое-что домыслил, кое в чем мне помогли разобраться.
— А дальше? — осторожно поинтересовался Валера, вместе со всеми буквально пожирающий меня глазами. Единственным, кого все эти сенсационные откровения, похоже, нисколько не трогали, был мой двойник. Майор, низко опустив голову, меланхолично жевал свежесорванную травинку — он тоже только что вспомнил, что ему надлежало сделать в недалеком будущем. Вспомнил, так сказать, с опережением графика — когда это произошло в прошлый раз, я только что рассказал.
— А дальше я прятался в канализации и захватывал заложниц, — удивленно приподнявшуюся Валерину бровь я проигнорировал. — Собирал сведения и мучительно пытался понять, как нам поступить дальше. Пока так и не понял, — я задумчиво почесал кончик носа. — Кстати, кому интересно: мы последние. После того, как я остался здесь и одновременно вернулся в нейтринку, во временной петле снова что-то изменилось (услышавший последние слова майор легонько вздрогнул). После нас уже никого не будет. Мы — это последний шанс…
— Шанс на что? На уничтожение ЦЕРНа? — переспросил вдруг полковник, кажется, тоже начавший что-то понимать.
— На жизнь нашего мира! — отрубил я. — В будущем больше нет никаких вариаций, кроме той, в которой мы сейчас находимся. Возможно, тебе проще это понять, я, например, не могу, но наши миры слишком сильно переплелись между собой. Они здесь дожили до 2007 только благодаря своему ускорителю, хоть и не понимают этого; временные же вариации всех остальных миров обрываются в 2005. Все, Валер, большего я все равно не знаю и не смогу понять. Попасть на территорию мы не можем — нас отбросит в прошлое, не остановить его — значит всем погибнуть. Дальше — думай сам…
— П-п-привет… — ничего более умного Леночка выжать из себя не смогла. Все-таки не каждый день сталкиваешься на собственной лестничной клетке со своим двойником, отличающимся от тебя разве что цветом волос и одеждой — словно в зеркало смотришься. Стоящая напротив рыжая девушка сморгнула, помотала головой и, поскольку видение не исчезло, задала ничуть не более умный вопрос:
— Ты кто?
…За пыльными стеклами подъезда вовсю светило невидимое за плотной пеленой затянувших небо грозовых туч яркое летнее солнце. В единственном пробившемся сквозь многолетнюю грязь солнечном лучике весело роились неугомонные пылинки. Пораженные прохожие останавливались, все как один глядя сначала на низкое серое небо, затем — себе под ноги, на собственные тени, как и положено убегающие в противоположном востоку направлении. На сам восток смотрели лишь те, кто не поленился, выходя из дома захватить с собой темные очки — визуально отсутствующее на небосводе утреннее солнце, как ему и было положено, здорово слепило глаза…
Дежурная смена ближайшей к ЦЕРНу атомной электростанции так никогда и не узнала, сколь страшной судьбы избежала в тот самый момент, когда мы приняли решение не атаковать ближайшую АЭС. Нет, не из человеколюбия, и уж конечно не ради спасения той самой радужной форели, что припомнилась мне в недавнем разговоре с Валерой (честно говоря, на самом деле я понятия не имею, обитает ли она в прозрачных водах Женевского озера или нет). Просто мы решили, что пятичасовой марш-бросок в нашей ситуации — непозволительная роскошь. Да и неизвестно, насколько губительной окажется для укрытого на стометровой глубине под юрскими горами ускорителя ударная волна термоядерного взрыва и поднятая им приливная леманская [18] волна. Теоретически — губительна, практически же? Как говорится, «анализ невозможен из-за недостатка исходных данных». А поскольку ко времени оного взрыва мы вместе с АЭС уже благополучно превратились бы в невесомые облачка раскаленного радиоактивного газа, проверять на практике истинность данного предположения хотелось не сильно. Жертвовать собой имеет смысл лишь тогда, когда ты стопроцентно убежден в положительном результате. Так нас когда-то учили, а своим учителям мы привыкли доверять.
18
второе (французское) название Женевского озера — «озеро Леман».
Кроме того, наш противник вот-вот должен был понять (если уже не понял), что мы отчего-то не спешим сигать через забор, и насторожиться. Так что времени — даже, несмотря на довольно-таки фривольное местное отношение к сему понятию — оставалось все меньше и меньше.
Да и полковники, переварив, наконец, полученную от меня — и меня нынешнего, и меня из ставшего настоящим будущего — информацию, неожиданно родили неплохую идею. Не то, чтобы совсем уж беспроигрышную, но довольно-таки перспективную. Во всех смыслах. Из серии «выйдет — не выйдет, но попробовать-то можно?».
Наши несгибаемые контрразведчики вдруг вспомнили о неслабом былом достижении ЦЕРНа — создании сети web, иначе говоря — интернета. Точнее, о том, что уже в нашем 2005 году завершается тестирование новой глобальной Сети будущего — «концепции Grid». Глобальной www-сети не только общения и поиска информации, как у нас, но и ее анализа и обработки в реальном времени. Сети, годовой прирост информации в которой составит сотни и тысячи петабайтов. [19] Иначе говоря, новая Сеть должна стать (а здесь, скорее всего, уже стала) средством глобальной интеграции всех информационных и вычислительных ресурсов на планете.
19
«петабайт» — миллион гигабайтов.
Туда и предложил влезть Валера. Справедливо полагая, что, во-первых, управление столь сложным гаджетом, каковым является ускоритель высоких энергий, невозможно без централизованной компьютерной сети, и, во-вторых, что внутренняя сеть ЦЕРНа, возможно, не защищена какими-то сверхсложными паролями доступа. Ведь когда — как предполагалось сделать в нашем мире — в единую структуру окажутся замкнуты сотни тысяч компьютеров по всему миру и тысячи — в самом ЦЕРНе, не может не остаться никакой лазейки или программной «дырки» для таких хитрожо… ну, скажем так, продвинутых ребят, как мы. По-крайней мере, для тех, кто попытается войти в новую Сеть с территории самого европейского центра. Для нас.