Шрифт:
В пятницу вечером, когда мы с Вячеславом вышли из офиса на Лиговке, он предложил:
— А что, если нам бросить машины на стоянке, зарулить в бар и пропустить по двадцать капель?
=36
После обеда надо было вызвать Лисицына и посмотреть новые договоры, но меньше всего на свете хотелось видеть его рожу. Все, что требовало его участия, я откладывал до того момента, пока дольше тянуть уже было нельзя.
После той нашей стычки на планерке, когда я прозрачно намекнул, что «Логис» без него не погибнет, он притих. Наверняка тявкал где-то по углам, но открыто ни разу больше не высунулся. Смекнул, чем все может закончиться. Сам или нет — это уже второй вопрос.
Тогда я сразу понял, что тему эту Лисицын поднял не просто так. Чтобы заставить меня в очередной раз выглядеть глупо — перед всеми, и перед Надей прежде всего. Я мог бы оборвать одной фразой, но, памятуя слова Аркадия о том, что стоит от него побыстрее избавиться, намеренно вывел из себя. И если бы Надя, а потом и Слава не влезли…
Нет, разумеется, я не стал бы увольнять его сразу. Это означало бы добавить себе в копилку репутацию обидчивой истерички. Но эскалация конфликта мне была выгодна. Хотя и опасна. А вот Надино вмешательство здорово разозлило. Прямо грудью на амбразуры — спасать своего ненаглядного. Ну Слава понятно, прикрыл свою подружку, а она-то что?
Злился я до тех пор, пока Слава не пояснил, что финдиректор и главбух — две большие разницы. И что вслух назвать финика излишеством — очень серьезный факап. Он и до этого не раз намекал на мои промахи, и после. Как сегодня, с открытой дверью кабинета. Я скрипел зубами и делал мысленные пометки: «так нельзя».
Ну и кого в итоге она хотела выручить? Не дала мне самого себя скомпрометировать? Или все-таки сбила с темы его возможного увольнения? Это так и осталось тайной. Хотя… с чего бы ей прикрывать меня, спрашивается?
Отодвинув договоры, я взял телефон и завис над Вайбером. Стер по очереди несколько написанных вариантов и отправил нейтральный:
«Привет. Как себя чувствуешь?»
Подписываться не стал — в надежде, что она добавила мой номер в контакты. Ответ пришел через пару минут:
«Спасибо, нормально».
«Что-нибудь нужно?»
«Нет, спасибо».
А чего ты, интересно, ждал, придурок? Что она ответит: «еды, бухла и грелку на все тело»? Это ей кто-то другой обеспечит.
После таких мыслей видеть Лисицына расхотелось окончательно, и я вызвал Киру. Попросил набело просмотреть проекты договоров — не нужны ли поправки.
— Это работа финдиректора, — удивилась она.
— Вы в этом не разбираетесь?
На подначку Кира легко купилась. И одновременно это был шажок в сторону еще большей конфронтации с Лисицыным. Разумеется, все узнают, что я попросил главбуха провернуть его работу. И сделают выводы.
Когда мы закончили, я снова взял телефон и зачем-то стал листать фотографии, снятые в Змеином мху. Поляна, дом, церковь, река. Надя на крыльце гостевого домика. Грустная, о чем-то задумавшаяся. Сфотографировал я ее издали, спрятавшись за машиной, с максимальным приближением. Получилось нечетко, но мне все равно нравилось.
Я понял, что погиб, сразу же, едва ее увидел. Пресловутый coup de foudre[1].
Аркадий, объясняя, как добраться, вскользь заметил, что там есть еще один дом, но хозяин бывает редко.
«Я когда-то дружил с его покойным отцом, тот на пенсии жил там постоянно. А сын за лето хорошо если пару-тройку раз приедет, но уж точно не посреди недели».
О том, что хозяин этот — исполнительный директор “Логиса”, он упомянуть не удосужился. Видимо, не счел нужным, пока решение не было принято.
Свернув с грунтовки, я проехал по дорожке через лес, выбрался на поляну и, к великому разочарованию, обнаружил там голубой фольц. Судя по тому, что стоял он у страшноватого вида избушки, приехал не сам сосед Аркадия, а какой-то гость.
Поставив машину, я разыскал под крыльцом ключ, затащил вещи в дом и пошел напротив поздороваться. На стук в дверь никто не отозвался, и тогда я решил прогуляться к роднику за водой: Аркадий подробно рассказал, где что находится. Достал из багажника две канистры и отправился по дорожке вниз к реке.
Она стояла на деревянных мостках, закинув за голову руки, подставив лицо заходящему солнцу, которое превратило небо и реку в малиновый сок. Подвал при виде привлекательной голой женщины вполне предсказуемо сделал охотничью стойку. Чердак обмер от восхищения — настолько это было красиво. Нереально, фантастически красиво!
Я стоял и пялился на нее, не в силах пошевелиться. Пока она не почувствовала мой взгляд. От неожиданности шевельнулась неловко — и упала с мостков, тут же уйдя с головой. Не раздумывая ни секунды, я отшвырнул канистры и бросился в воду. Как был, в хабатине[2] и берцах. Проваливаясь по колено в ил. Схватил ее — в ухо ударил отчаянный визг. Еще успел подумать: вытащу, познакомимся, и… И тут она обложила меня таким матом с требованием немедленно отпустить, что я растерялся и разжал руки.