— Да, что ты знаешь о нелепости ситуации?! Увидеть любимого мужа под голой, прыгающей на нем девкой, которую считала почти дочерью — вот нелепость ситуации!!! Попасть на собственные похороны — вот тебе нелепость ситуации! — я кричала обвинительно тыкая пальцем в неподвижно стоящего Сергея. Слезы текли из глаз, рыдания сотрясали все мое тело. Не смотря на невероятное, чудовищное напряжение, сейчас я чувствовала освобождение. Словно слезы смывали всю мою боль, обиду и ужас. В изнеможении я опять опустилась в кресло продолжая неистово, буйно рыдать. Через минуту ощутила, как горячие руки мужа робко гладят меня по голове.

— Ритка, Ритка, Ритка! — шептал он словно заведенный.

С распухшим носом, с красными от слез глазами, кутаясь в свой старый, махровый халат, который Сергей, принес из нашей спальни я сидела на кухне. Ирреальность происходящего не желала покидать меня, как впрочем наверное и моего мужа.

Он жадно, молча курил возле открытого настежь окна. Подошла, постояла рядом вдыхая свежий, холодный воздух, вслушиваясь в жизнерадостный, ночной концерт лягушек, который доносился от реки. Потянулась и вынула горящую сигарету из скорбно затвердевших губ Сергея. Затянулась алчно, даже не закашлялась когда дым не приятно защекотал горло.

— Как дальше жить будем? — не поворачивая головы спросил меня муж.

— Как то будем… Главное в твоей фразе слово "жить". Для меня как для вроде бы " покойницы", это самое важное! — невесело попыталась пошутить я.

— Мам, а как ты Марго стала? — голос дочери звучит задумчиво, она кусает кончик карандаша и напряженно смотрит на меня.

Я вздыхаю и молчу. Делаю вид, что внимательно считаю петли набирая розовую, пушистую нить пряжи на тонкие спицы. Подумать только, к началу октября я стану бабушкой для малюсенькой девчушки! Беременность у Юльки протекает хорошо, чувствует она себя отлично, только обреченно вздыхает когда смотрит в зеркало на свой выступающий животик. Она прилежно, под моим контролем посещает своего гинеколога и выполняет все его рекомендации. Так же прилежно она готовится к выпускным экзаменам в школе.

Для того что бы ее допустили к экзаменам мне пришлось изрядно похлопотать. Моя дочь была очень редким гостем на уроках в школе последний год. Пробелы в знаниях у нее были не просто огромными, а просто гиганскими. Теперь она наверстывала упущенное занимаясь с учителями. Поступать в этом году ей не грозило, но надо было хотя бы закончить школу. В будущем это ей пригодится.

— М-а-а-ам? — нараспев протянула дочь прерывая мои размышления. — Может расскажешь как ты стала Марго?

— Тридцать две! — громко говорю я и откладываю спицы с розовой пряжей в сторону. — Тридцать две петли, как ты думаешь не маловато?

Юлька обиженно фыркает и опять погружается в чтение учебника.

Свою историю я не смогла внятно рассказать ни ей, ни Сергею. Почему-то было стыдно за то, что заставила их пережить весь ужас потери родного человека. Когда убегала из дома думала только о своих чувствах и своих обидах. Оглядываясь назад, недоумеваю как я могла бросить Юльку? Ладно муж, он изменил и врал мне в течении года… Впрочем дочка мне тоже врала.

Я внимательно гляжу на ее низко опущенную голову и скорбно поникшие плечики. Мне становится ее жалко. Юлька думает сейчас, что я ей не доверяю.

— Мне, Вася помог! — говорю я тихо и уверенно, ведь это чистая правда.

— Какой Вася? — шепчет затаив дыхание дочь и смотрит на меня черными, любопытными глазами.

— Зеленый. Вася Зеленый! — я смотрю на уже большой фикус стоящий в белом горшке у окна. — Прости Юля, но я сейчас не готова к признаниям.

Юлька вскакивает с кресла на котором сидела уютно поджав под себя ноги.

— Ты всегда ни к чему не готова! Отец перед тобой чуть ли стелится, а ты все нос воротишь! А он между прочим переживает! Он… Он спиться может! Вот! — она обвиняюще тыкает в меня пальцем с обкусанным ноготком.

Я конечно понимаю, что сейчас у Юльки бушуют гормоны, которые что-там перестраивают в ее организме, а попутно заставляют быть резкой и нетерпимой. Но все равно становится обидно. Я тоже поднимаюсь с дивана.

— Юля уже поздно ты по прежнему не хочешь ночевать у меня?

— Нет! Я у тебя оставаться на ночь не хочу. Отцу сейчас трудно. С работы скоро приедет, а дома пусто. Пойду я пожалуй, мамочка! — она подхватив учебник вихрем мчится в сторону выхода.

Я успеваю ее перехватить. Обнимаю и глажу по черным кудрям отросших волос.

— Доченька, тебе нервничать нельзя!

Юля вырывается из моих объятий и смотрит на меня просительным взглядом. Черные глаза блестят от стоящих в них слез. Сейчас взмахнет ресницами и они польются прозрачными ручьями.

Мне этого не хочется. У меня всегда душа переворачивается когда у дочери возникает вот такое настроение.

— Юль, ты только не плачь! — беспомощно бормочу я. — Ну хочешь, пусть сегодня папа сюда придет и мы с ним поговорим. Может до чего и договоримся…

Дочка передумала плакать и смотрит на меня с надеждой.